Иоанн III, собиратель земли Русской

– Да что, я коротко скажу: царевич долго не хотел женить Андрея на Зое, но когда Елена настояла и он согласился, тогда велел из своей казны, тайком, отнести Андрею мешок сребреников. При этом царевич сказал: мистр Леон, по-моему, может все испортить, а деньги, наверное, помогут. Андрей будет рад случаю попировать на своей свадьбе на чужой счет и поспешит с женитьбой… Ну, где же твои звезды, где календари?..

– Так вот он каков, Иоанн благодушный!.. Вон он, покровитель и защитник! И не бойся, говорит, никого! Живи у меня в холе и милости, я тебя не оставлю… И после этого… Нет, черт возьми, так не рассчитываются, нет, не дам Зои! А если вы у меня ее украдете, так…

Скверная улыбка искривила уста Леона, он встал, Иван приставал к нему с звездами и календарями…

– После, после! – отвечал Леон. – Сначала дай о себе подумать. Андрей, чего доброго, может сыграть такую шутку, что потом ничем не поправишь…

Кто-то постучался в двери, мистр Леон отворил – вошел Курицын.

– Вы оба с ума сошли, – сказал он сухо. – О чем хлопочете? Свадьба Андрея разошлась, а между тем голос Леона по всем хоромам слышно. Я поспешил предупредить вас, так не стряпают тайных дел. Положим, Иван – молод, но ты, Леон, зверь опытный…

– Зверь… Ты правду сказал, и я не знаю, до какого бешенства докипела бы моя кровь, если бы не весть твоя радостная; но от кого ты слышал?..

– Дело простое. Царевич думал ускорить брак Палеолога и послал ему денег, а тот из-за того и хотел только жениться на Зое, чтобы погасить долг свой Меотаки и покутить на его богатства… Деньги в руках, Палеолог смеется над своим сватовством. Вот, Алена Степановна, без Курицына-то и плохо хитрые дела справлять, а я и на совете не был…

– Конечно, конечно, – подхватил злобно мистр Леон. – Ты бы своего союзника и обманул и погубил искуснее…

– Ошибаешься, Леон! Я и теперь утверждаю, что брак Андрея нам вовсе не нужен. Государя не раздражит эта свадьба, помяните мое слово; Иоанн посмеется сумасбродству Андрея и станет утешать Софью, а вот это так опасно, потому что Софья хитра и воспользуется нежностью супруга…

– Вот это палатный разум! – вскричал мистр Леон. – А вы близорукие, с вашими мелочными расчетами, вы погубите и себя, и союзников…

– И религию, – тихо прибавил Курицын. – Неуместное усердие Ивана к царевне…

– Усердие? – вздрогнув, прошептал Иван, а Курицын продолжал:

– Может погубить все. Если бы ты мог снять завесу с глаз молодого Иоанна, о, тогда бы была великая польза. Рано, больно рано снять покров с истины. Хотя между нами много людей знатных, но мы слабы противу огромного большинства и всемогущего предрассудка. Мы не должны вверять тайн нашим женщинам, детям и скудным умам. Я не доволен, что вы допустили в общество Мамона и Ощеру, этих шутов. Теперь они, из лести Патрикееву, потакают нам; не станет Патрикеева, и мы приготовили только подлых доносчиков. Алена Степановна женщина живая, страстная; нетрудно внушить ей истину библейскую, но одно мгновение может взволновать ее совесть… Знаю, Иван, что тебе сладостно рассказывать ей такие мысли, которые возбуждают ее любопытство, знаю, что в эти мгновения черные очи блестят ярче и продолжительнее светят тебе. Безумец! Ты жжешь себя медленным огнем, и так неосторожно, что можешь и взаправду очутиться на костре… Ты побледнел, Иван! Подумай-ка сам и размысли. Если мог угадать Курицын, то как оно может ускользнуть от взоров Иоанна? Я давно собирался остеречь тебя, но ты удерживался. Ради бога, перемените ваши неразумные пути. Вот, мистр Леон, случай привел к тебе старика умного, опытного, и, по моим догадкам, он будет у нас много значить… Государь мне говорил сегодня о Никитине и велел ему быть завтра к себе… Завтра же и решится его участь. Иоанн умеет глядеть в души людские… Вот такого союзника приобрести полезно. Он еще сидит у тебя за трапезой: вот пошел бы ты лучше, потолковал с ним, приворожил, употчевал, а то сидишь запершись и суетой занимаешься…

– Но Палеолог у Зои.

– Палеолог у Рало, считает деньги и радуется, что может не жениться…

– Кто сказал тебе…

– Меньшой Рало; он приходил сюда и вызвал всех Андреевых клевретов на пирушку; звал Никитина, но тот предпочел глупому пиру умную беседу с рыцарем Поппелем. Поппель восхваляет твое искусство, это может расположить к тебе старика, а дальше учить тебя нечего…

Жид улыбнулся. Курицын, кстати, польстил самолюбию Леона.

– Пойдем! – сказал он самодовольно. – Полонить разумного старца не легко. Это особая наука…

– Ты дай нам в ней урок. Я многому учусь у тебя…

– И взаимно, – отвечал жид, уходя. Курицын удержал Максимова…

– Иван, – сказал он тихо. – Я поправил все только ради царевны Елены; умоляю, будь благоразумен. Помоги мне удержать Леона дома до утра, помоги упоить его, выбить из памяти, не то хитрость моя останется втуне… Пойдем, чтобы не подать повода к опасным догадкам.

Все ушли. Юноши, пораженные всем, что видели и слышали, несколько мгновений пролежали у постели мистра, не вымолвив слова.

– Господи! – сказал наконец Вася. – Где мы были? Вертеп еретиков и злодеев…