Иоанн Дамаскин

На середине арены стояла высокая золотая подставка, на которой Иоанн разглядел семь больших страусовых яиц. Феофан пояснил, что в каждом забеге участвует по четыре колесницы, выбранные по жребию, которые должны проскакать восемь кругов. По окончании очередного круга одно яйцо убирают, так что число кругов хорошо видно и колесничим, и зрителям. После каждого забега префект города, одетый в праздничную тогу, вручал победителю корону и пальмовую ветвь. После четырех забегов наступил перерыв. Расторопные слуги стали разносить народу бесплатное угощение от императора: хлеб, пироги, овощи и рыбу. Сам василевс после раздачи даров удалился обедать вместе со знатными сановниками. А на арену развлекать зрителей вышли мимы, акробаты, фокусники и танцоры. После перерыва Юстиниан вернулся в свою кафизму, и ристания возобновились. На втором заезде неожиданно столкнулись две колесницы, что привело зрителей в немалый восторг. Но когда на последнем заезде одна колесница перевернулась на повороте и вылетевшего из нее возницу переехала следовавшая за ней колесница, толпа буквально взревела от восторга. А Иоанн, исполнившись жалости к несчастным колесничим, дал себе слово, что больше никогда не пойдет ни на какие публичные зрелища. Он потупил взор и стал молиться. Феофан, увлеченный состязанием, не замечал состояния своего друга и продолжал возбужденно кричать, умоляя святых апостолов даровать победу колеснице, за которую он болел.

При таком шуме было трудно сосредоточиться, и все же Иоанну удалось воздвигнуть стену молитвы между собой и бушующим морем человеческих страстей. Вдруг он почувствовал, что на него кто-то пристально смотрит, и оглянулся. Взгляд Иоаннa встретился со взглядом автократора всех ромеев Юстиниана.

3

Когда после ристаний Иоанн и Феофан выходили с ипподрома, дорогу им преградил протоспафарий[31] Стефан Русия.

— Приветствую тебя, благородный Феофан, сын Протасия. Позволь мне узнать имя твоего юного спутника.

— Мир и тебе, достойнейший Феофан. Мой спутник — гость нашего дома Иоанн, сын великого логофета Дамаска Сергия из знатного рода Мансуров. И прибыл он к нам, чтобы добиться чести быть услышанным божественным василевсом в очень важном для всех христиан деле.

— Мне приказано доставить сего юношу во дворец, — сказал протоспафарий и, видя ясно обозначившееся недоумение и замешательство на лице Феофана, поспешил его заверить: — Не беспокойся за своего гостя, ему ничто не угрожает, но вполне вероятно, что он уже сегодня встретится с василевсом.

ГЛАВА 5

1

Василевс Юстиниан, облаченный в легкую шелковую тунику, сидел посреди просторной дворцовой террасы. Жара, начавшаяся с самого утра и длившаяся весь день, закончилась душным вечером. Но здесь, на террасе, легкий морской бриз развеял липкую духоту вечера и принес долгожданное облегчение. За богослужением в храме, затем на трапезе и на ипподроме Юстиниана, пребывающего в тяжелых царских облачениях, не покидало ощущение, которое, должно быть, испытывает черепаха в своем панцире. Где-то там, в глубине, под несколькими слоями шелка и парчи изнывает разгоряченное тело, по которому бегут струйки пота, иногда вызывая нестерпимый зуд. Мучайся и терпи, василевс — пленник своего собственного царственного величия! После такого официального дня, подобного сегодняшнему, Юстиниан спешил принять прохладную ванну, настоянную на лепестках роз, и выйти посидеть на террасу, наслаждаясь прохладой вечера. В такие часы покоя никто не смел тревожить его. Под монотонные звуки морского прибоя, глядя в бездонное южное небо, Юстиниан предавался воспоминаниям.

«У василевса не может быть друзей, только преданные слуги или враги» — так сказал ему отец, лежа на смертном одре. Войдя в спальню в последний раз, попрощаться с отцом, Юстиниан не узнал его. Неизвестная болезнь за несколько дней превратила цветущего тридцатидвухлетнего мужчину в изможденного старика. В его потухшем взгляде ясно читалась отрешенность от всего земного. Но когда он заговорил, Юстиниан снова увидел, как в глазах отца сверкнул властный огонек повелителя империи.