Иные миры, иные времена

Он задумчиво смотрел на проходящих мимо людей и с некоторым любопытством изучал многочисленные запретительные таблички, установленные вокруг заросшего травой участка: «По траве не ходить!», «Собак не водить!», «Проход воспрещен!», но ответа на свой вопрос на табличках не находил. Наконец какой-то крупный человек в одежде синего цвета, несущий толстую дубинку и передвигавшийся с большой важностью, вошел в парк и легонько постучал дубинкой по дырявым подметкам башмаков покойного, говоря при этом;

— Эй, ты! По-моему, я уже говорил тебе, чтобы ты убирался отсюда!

Сандольфону показалось разумным появиться перед этим человеком, явно обладающим властью, в виде, преуспевающего гражданина; свершив это, он произнес сурово;

— Прекратите! Этот человек мертв.

Потрясенный внезапным появлением Сандопьфона и пораженный его необычными манерами, человек с дубинкой сказал:

— Неужели! — и наклонился над бездыханным телом. — Да, верно, — добавил он спустя мгновение. — Вот бедняга, черт возьми.

— Он умер в великом уничижении, — сказал Сандольфон, с неодобрением восприняв применение термина «черт» к одному из творений Господа, но не желая создавать из этого проблему. И, надеясь быстро закончить свое расследование, он продолжил: — Кто довел его до столь несчастного состояния?

— Откуда я знаю, черт возьми! — удивленно отвечал человек.

— Это были вы? — потребовал ответа Сандольфон,

Человек начал было отвечать раздраженным образом, но, посмотрев Сандольфону в глаза, был потрясен тем, что там увидел, и быстро сбавил тон.

— Ну, я спрашиваю вас, приятель, разве, это разумно? Верно, я видел этого типа, но я только сказал ему, что здеcь нельзя околачиваться. А он ответил, что его выгнали из его дыры, а пособия по безработице он еще не получил. Почему он не пошел в муниципальную, ночлежжу, как я ему сказал? Почему он должен был выбрать именно мой участок чтобы подохнуть?

На эти вопросы Сандольфону нечего было ответить.

Более того, его знание человеческой речи было основано главным образом на языке молитв, и он довольно смутно понимал смысл слов собеседника. А пока Сандольфон решал, что ему делать, тот рассматривал содержимое карманов покойника. Потом он изучил какие-то замусоленные бумаги и сказал:

— Его фамилия Смит, и вот здесь, видимо, его последний адрес.

Поразмыслив еще немного, Сандольфон спросил с сомнением:

— Значит, какой-то человек отказал ему в крове?

— Ну да, — ответил человек. — А чего еще ждать, если парень не может платить за квартиру?

Слышавший молитвы многих квартирохозяев, Сандольфон знал, что платой за квартиру называлось то, что одни люди платили другим, хотя обычай этот всегда казался ему несколько странным. Однако слова собеседника дали ему, как он чувствовал, первый намек на грешника, которого он разыскивал. Размышляя вслух, он сказал:

— Ах, так вот где кроется причина несчастья Смита.

— Что-то я не секу, приятель, — сказал человек. — И вообще, мне сейчас некогда. Мне еще нужно настрочить протокол и звякнуть в морг, — и он громко засвистел.

— Немедленно прохожие скопились у решетки маленького дарка, охотно проявляя к мертвому Смиту интерес, в, котором они ему отказывали, когда считали его живым; тем временем Сандольфон удалился.

Через короткое время — по человеческим меркам — он пришел к грязному, полному дурных запахов дому, где раньше жил этот самый Смит. Здесь он обнаружил некоего типа, имевшего значительный вид; и Сандольфон сказал ему:

— Я дацу человека, который виноват в несчастьях Смита; того, кто отказывал ему в крове. Не вы ли этот человек?

Человек побледнел и сказал:

— Слушай, приятель, я не знаю, из какого ты общества, но нам здесь неприятности ни к чему. Погодитe, дайте мне хоть шанс, — поспешно сказал человек. — Еcли здесь произойдет неприятность, владелец свалит все на меня. Вы не можете винить меня, если с этими типами что-нибудь происходит. Я должен Выполнять свою работу. Владелец говорит мне: «Если они не платят, гони их в шею!» Этот парень, Смит, я помню его, беднягу, он был болен. Я разрешал ему oставаться, сколько мог, но он задолжал за три месяца. Больше я с ним не мог рисковать. Каждый раз, когда владелец видел его имя в списке, мне устраивали головомойку. Мне ничего не оставалось делать, как выселить его.

Сандольфон видел по глазам этого человека, что он говорил правду. Поэтому он сказал:

— Тогда это тот человек, которого вы называете владельцем; именно он, очевидно, является причиной несчастья Смита.

— Конечно, — с некоторым беспокойством подтвердил его собеседник. — Только это не он, а она. Вдова. Муж оставил ей эти лачуги, и она живет на квартплату, вон там, на Парк Авеню. Только меня в это дело не впутывайте. У меня семья.