Иные миры, иные времена

Ибо, как он объясняет в своем знаменитом трактате «О греховности естественных наук», ни один добропорядочный эллин не должен забивать себе голову подобными предметами, во-первых, потому, что для создания Обоснованной теории необходимо обработать такое количество данных, что даже если все эллины не будут ничем больше заниматься в течение веков, они все равно не смогут этого сделать. Задача, таким образом, невыполнима. Во-вторых, развитие науки требует проведения экспериментов и изобретения механических приборов, а такая работа, хотя и-годится для презренных азиатов, имеющих к ней природную склонность, унижает достоинство эллинов. И наконец, некоторые варвары превзошли уже эллинов в этой деятельности и не пристало эллинам вступать е низшими народами в соревнование в ремеслах, в которых они от рождения более искусны.

Эллинам следует заботиться с незыблемости моральных устоев, воспитании патриотизма, личной доблести, развития политического мышления и эстетического вйуса, и предоставить варварам искуственные средства, позволяющие вести спокойный и добродетельный образ жизни, который обеспечивается научными открытиями».

Что ж, так все и было. Автор, конечно, кое-что напутал, но этого и следовало ожидать от античного историка.

Увы! Мои наставления были усвоены даже слишком хорошо. Я не оставил камня на камне от наивной самоуверенности эллинских философов и отвратил их от занятий наукой. Мне следовало помнить, сколь заманчиво создание блестящих теорий и широких обобщений, даже ошибочных. Возможность изрекать истины и есть тот стимул, который заставляет многих ученых годами усердно собирать факты, даже кажущиеся обычными и заурядными. Если бы античные ученые осознали, какого труда требует сбор данных, позволяющих создавать обоснованные теории, они бы ужаснулись и оставили завятия наукой. Именно так и произошло.

По иронии судьбы, здесь я бессилен что-либо изменить. Вернись я в общество с развитой наукой и техникой, я мoг, если бы мне там не понравилось, построить новую машину времени; отправиться в прошлое и как-нибудь предостеречь себя от последующей ошибки.

Но ничего подобного невозможно сделать в этом мире, где еще не изобретены даже, ну, например, цельнотянутые ниобиевые трубы. Все, что я доказал своим путешествием, это то, что пространство-время имеет отрицательную кривизну, но кому здесь есть дело до этого?

Если Вы помните, когда Вы приезжали к нам в последний раз, Вы спросили у меня, что значит девиз, начертанный на стене моей кельи. Я сказал, что открою Вам это, когда расскажу всю свою фантастическую историю. Девиз гласит: «От добра добра не ищут», и лучше бы я всю жизнь ему следовал.

Искренне Ваш Шерман ВИВЕР

Роберт ШЕКЛИ РЫБОЛОВНЫй СЕЗОН

Маллены жили в Лейнсвилле всего неделю, и их в первый раз пригласили в гости. Они приехали ровно к половине девятого. Кармайклы их явно ждали — на тeppaсе горел свет, входная дверь была приоткрыта, светились окна гостиной.

— Как я выгляжу? — спросила у дверей Филлис. — Все в порядке?

— Абсолютно, — заверил ее муж. Она улыбнулась и нажала кнопку. Послышался мелодичный звонок.

Джим Маллен поправил галстук и чуть-чуть вытащил платок из нагрудного кармана.

— Наверное, готовят ужин, — сказал он. — Позвонить еще раз?

— Нет, подожди немного. — Они подождали, потом позвонили снова.

— Очень странно, — сказала Филлис через несколько минут. Маллен кивнул. Кармайклы оставили открытыми все окна. Можно было увидеть столик для бриджа, расставленные стулья, накрытый стол — все было готово. Но никто не отзывался.

— Может, они вышли? — сказала Филлис. Джим подошел к гаражу.

— Машина стоит. — Он вернулся и толкнул входную дверь.

— Джимми, не входи.

— Я и не вхожу. — Он просунул в дверь голову. — Эй! Кто-нибудь дома?

Тишина.

— Эй! — снова крикнул Джим и прислушался. За соседней дверью слышался обычный шум — люди разговаривали, смеялись. По улице проехала машина. Где-то в доме скрипнула доска, потом снова наступила тишина.

— Не могли же они так уйти и оставить дверь открытой, — сказал Джим. — Что-то, наверное, случилось. — Он вошел внутрь. Филлис двинулась следом, но неуверенно остановилась в гостиной, в то время как Джим прошел на кухню. Она слышала, как он открывает дверь погреба, зовет: «Кто-нибудь есть?» и снова закрывает ее. Нахмурившись, он вернулся в гостиную и пошел наверх.

Через несколько минут Маллен, озадаченный, спустился вниз.

— Никого нет, — сказал он.

— Давай уйдем отсюда, — сказала Филлис, вдруг почувствовав себя неуютно в освещенном пустом доме.

Они хотели оставить записку, потом решили, что не стоит, и вышли.

— Не запереть ли нам дверь? — остановившись, спросил Джим.

— Какой смысл? Все окна открыты.

— И все-таки… — Он вернулся и запер дверь. Маллены медленно пошли домой, оглядываясь. Джим еще надеялся, что Кармайклы с веселыми криками выбегут следом. Но дом оставался безмолвным.