Инвиктус

— Еще один процент. — Губы словно затянуло паутиной, и даже шепот давался с трудом. — Все, что тебе остается, дождаться ста процентов. Тогда ты будешь уверена.

А что, если парень — не тот? Сможет ли она перейти к объекту «Восемь»? «Девять»? «Десять»? «Двадцать»? Сможет ли дальше рисовать брови карандашом, которому уже пора дать название «Все мои друзья снова мертвы», пока жизнь будет наваливать вокруг груды стонущих костей?

Начать с чистого лица? Ха. Как будто она может что-то переписать. На ее листах уже не осталось места для новых увечий. Хотя интерфейс Элиот исправно загрузил запись задания в Александрии. Объект «Семь», 16 декабря 48 года до нашей эры. Буквы ярлыка выглядели слишком аккуратными для такого мерзкого события.

Запустить файл? — спросила Вера.

Элиот не хотела просматривать запись, но без этого было не обойтись. Она уже забыла большую часть своего бегства от Угасания, как, впрочем, и Фар, как забудут остальные. Только Решетка сохраняла эти последние, роковые секунды, и когда «Инвиктус» приземлится где-то во времени — в любом времени, — Угасание пожрет и эти воспоминания. Если Элиот не переживет сейчас заново переход в небытие Эмпры Маккарти, то забудет о нем. Хотя, по правде говоря, забыть гораздо легче. Ее так и подмывало выделить этот эпизод из записей на накопителе, нажать «удалить» и — плевать на приказы агента Аккермана. Конечно, она будет вспоминать тех, кого встречала раньше, но когда Угасание коснется ее, это уже не будет иметь значения.

Ничего не будет.

Элиот всхлипнула: вода, кругом вода. Вера повторила вопрос текстом и предельно вежливым тоном; рыдания недоступны для понимания программой интерфейса. Элиот пробовала действовать похожим образом: отстраненно, бесстрастно, механически, но человеческое брало верх.

Она подняла взгляд и увидела свое отражение в зеркале. Сквозь слезы и на таком расстоянии все выглядело искаженно, просто лицо в пятнах в обрамлении ванной комнаты. Как можно формировать судьбы миллионов — а агент Аккерман ожидает от нее именно этого, — если она даже собственное отражение заполнить не в силах? Только брови оставались якорями спасения в этом жалком состоянии; послание, спрятанное под ними, осталось нетронутым слезами. Загадай желание. Иисполни его.

— Я стараюсь, — прохрипела Элиот.

Считывание выполнено на 100 %.

Помни об Эмпре Маккарти. Вера изменила вопрос. Хочешь посмотреть результаты сканирования для получения подтверждения эмиссии контрсигнатуры?

Настроение резко пошло вверх, но она тут же пожалела об этом — больнее будет падать, а она, в конце концов, всего лишь человек, всего лишь девушка, изо всех сил старающаяся спасти мир, и ее миссия продолжается, что бы там ни ждало впереди.

— Карту, Вера.

Я компьютер. У меня нет физических рук, чтобы исполнить такое задание.

— Это из блек… не обращай внимания. Покажи мне результаты. Пожалуйста.

Подтверждение: катализатор Угасания. Объект «Семь» полностью соответствует этому статусу.

Объект «Семь». Именно этот парень из всех кандидатов во всех вселенных. Солара — и остальные кузины — сказали бы, что ей повезло из-за счастливого числа, семерки, но Элиот не верила в везение. Лучший прием в споре с судьбой — взять ее за горло.

Она знала, что последует дальше. Она семь жизней готовилась к этому.

Приказ о нейтрализации подтвержден.

Элиот залезла в обернутую вокруг запястья карманную вселенную и принялась рыться в платьях, париках и инструментах в поисках нужного предмета. Вот он! Сталь такая холодная, что пальцы на рукоятке онемели. Ей не хотелось это делать, особенно на глазах у Имоджен.

Не хотелось, но надо.

Элиот повернулась к двери и достала оружие.

32 САМЫЙ СТРАННЫЙ ХУДШИЙ ДЕНЬ

Безвременье клубилось над Фаром, смешиваясь с ароматом обжигающего чая. Члены его экипажа о чем-то разговаривали, но гул в голове мешал разобрать слова. Перегрузка отключила ощущения, застывшие на уровне статического шума. Он почти не чувствовал, что бахрома шерстяного одеяла покалывает шею. Не видел, как открылась дверь, ведущая в ванную. Но пронзительный крик Прии прорвался в сознание — только потому, что казался неуместным.

— ФАР! БЕРЕГИСЬ!

Взгляд сфокусировался. Элиот выходила из ванной — розовощекая, с бластером в руке. За свою жизнь Фар повидал всяких пистолетных стволов, но этот был особенный: не круглый в сечении, а крестообразный, готовый влепить заряд ему в грудь. Никаких красивых поз, никаких театральных монологов и полное отсутствие времени, чтобы уйти с линии огня. Элиот спускает курок — он покойник.