Инверсия за тридевять парсеков

Джамалудира выглядела так, словно ею мыли палубы после боя. Сплошь заляпанная кровью, она по-звериному скалила зубы от боли, стараясь подняться и снова падая. Ноги у нее тряслись, отказываясь создавать опору. Вместо изящного именного оружия при ней был грубый, тяжелый хэллбор: такие носила галаполиция. Отдышавшись и встав на четвереньки, Людочка собралась было его поднять, но тут ей на глаза попался Сергей, и она сразу передумала: положила оружие на пол и отпихнула подальше.

Фок досадливо скривился. С оружием она была бы противником, а без него стала жертвой. Не сказать, чтобы невинной, но Капа тоже был порядочным подонком. Выходит, Людочка и впрямь хорошо знает Сергея; ей известно, откуда берутся тени и как ему не хочется заполучить еще одну.

– Привет, дорогая! – как ни в чем не бывало окликнул тот из дальнего конца рубки. – Как прошел твой день?

– Здравствуй, любимый! – подхватила Людочка. Голос у нее срывался, и она еще какое-то время придерживалась за стену, когда встала на ноги. – У тебя гости? Что же не предупредил? Я бы испекла пирог.

– Не знал, что ты освоила новый вид транспорта и явишься так скоро. Иначе, конечно, предупредил бы. Люблю твои пироги с рубленым мясом.

– И потрошками, – довольной кошкой прищурилась Людочка.

– А что насчет отбивной, которую ты сегодня приготовила из моего брата?

Девушка как раз увидела Фока, явно живее и здоровее, чем в последнюю их встречу, и изумление вперемешку с ужасом на ее лице стало тому наградой за все пережитое.

Людочка протерла глаза – ресницы слиплись от крови. Фок пригляделся получше и заметил странное: кровь продолжала прибывать, просачиваясь прямо из пор.

– Что с тобой такое?

Вопрос сорвался с языка быстрее, чем Фок успел его осознать, и его явно стоило задать тоном построже. Ощутив нотку сочувствия, Людочка охотно ухватилась за нее и жалостливо прохныкала:

– Фок, дорогой, мне так жаль! Я должна была прислушаться к тебе!

– Да, не помешало бы, – не удержался Фок. – И все же это не главная моя претензия.

Ее лицо озарилось улыбкой – той самой, почти материнской, которая составила чудовищное сочетание с окровавленным лицом. Неужели это всегда была ложь? Они никогда не были друзьями?

– Мой мальчик, – нежно проворковала Людочка. – Я и не надеюсь на прощение, но пойми, что я там увидела! Ты разговаривал с врагом! Конечно, я решила, что ты нас предал и даже тот бунт – твоих рук дело…

Привязанная к креслу Саша, про которую Фок почти забыл, издала такой громкий и неприличный звук губами, что все присутствующие отвлеклись друг от друга и повернулись к ней.

– Ой, извините! – округлила глаза та. – У меня тут просто мнение обо всех вас наружу вырвалось!

– Между прочим, эту стерву и ее флиберийских дружков притащило сюда ваше бесценное ископаемое, – не преминула отметить Людочка. – И кто теперь прав? Я вас обоих предупреждала!

– Жаль, забыла предупредить о себе.

– Ты о маленьком фокусе, который я провернула? Пока этот упырь сюда не притащился, предупреждать было не о чем! Если расстояние между нами больше лидарного радиуса, ничего не выходит. И наоборот: чем ближе мы с ним оказываемся, тем чаще у меня получается…

– Кстати, об упыре: он жив еще? – опять вклинилась в разговор Саша, причем таким тоном, словно ей в нем было самое место.

– Он бессмертный, глупая, – снисходительно напомнил Сергей. – Где он сейчас?

– Мы развлекались, откручивая друг другу разные части тела, – развела руками Людочка, – а потом он заорал что-то про рубку и терральтер, свалился мне под ноги и исчез. Я думала, сюда и перепрыгнул.

Видимо, активация терральтера окончательно подкосила оболочку Фриама, – подумал Фок. Интересно, сильно его скрутило? И почему не действует на Людочку?

– Так вы активировали базу? – жадно спросила та.

– Нет, – холодно отрезал Сергей.

– Тогда почему его так плющило? – не поверила Людочка. – Да будет тебе, Сережа! Я столько лет тебе помогала, меня не в чем упрекнуть, кроме ошибок сегодняшнего дня! Без меня ты даже не собрал бы все эти фрагменты! Разве не так?

– Допустим, – нехотя отозвался Сергей.

– И тебя, Фок, я всегда поддерживала! – повернулась к упомянутому девушка. – Вспомни, к кому ты прибегал, когда было страшно, кто тебе вкусненькое таскал, когда ты из каюты выйти боялся! И я всегда считала тебя… ну, почти сыном. Но ты же знаешь, как я его ненавижу! Ну как мне было не сорваться, решив, что ты на его стороне? Прости меня, Фок! Прошу! Я так ошиблась… Простишь?

Фоку жутко хотелось ей поверить, и, наверное, он так и поступил бы, но последние события будто выжгли в душе гигантскую надпись: «Все лгут!». Буквы пылали ярким пламенем, оставляя вкус пепла во рту и напоминая о себе с каждым глотком воздуха.

– Конечно, – с готовностью отозвался он. – Я все понимаю.

Саша посмотрела на него, как на придурка. Сергей, в отличие от нее, мгновенно сообразил, что к чему, ибо и сам наивностью не отличался.

– Фок у нас само бескорыстие, – с деланым недовольством проворчал он. – Но мое прощение заслужить будет труднее.

– Сделаю что угодно, любимый!

– Фу! – подала голос Саша.