Интуицио

На носу корабля, в нескольких метрах от меня, здоровенная крыса, спасаясь от огня, бросилась на швартовочный канат, чтобы добраться до земли.

24

Когда вертолет с Робертом и Гленном на борту с ревом приземлился на набережной в облаке пыли, поднимая волну на поверхности океана, вокруг уже было расставлено полицейское оцепление. Их было как минимум двенадцать человек в темно-синей форме с белыми буквами NYPD[15] на спинах.

Значительная часть набережной была опоясана привычными желто-черными лентами, которые сдерживали журналистов и телерепортеров, уже прибывших на место.

На выходе из вертолета Роберта и Гленна встретили трое полицейских, направивших на них лучи мощных фонарей.

«Нормально, – подумал Гленн. – Снимать тут особо нечего, судно полностью затонуло».

– И что, там лежит корабль длиной в сто шестьдесят три метра? – спросил Гленн, подходя к краю набережной.

Он наклонился над водой и всмотрелся в сумрачные глубины.

– Черт, это идиотизм! Никаких следов…

– Банановый сухогруз! – нервно ухмыльнувшись, сказал Роберт. – Наш борец за экологию взялся за бананы! Я с самого начала говорил: у этих поджогов нет никакой экологической подоплеки. Это просто анархисты, которые поджигают все, что могут!

– Не будем спешить с выводами, – произнес Гленн.

– Да тут все и так ясно, – сквозь зубы процедил Роберт.

Гленн с сомнением покачал головой.

– Интересно, что тут делали Фишер и Анна Сондерс? – спросил он.

– Тут тоже все понятно, – ответил Роберт. – Они решили действовать самостоятельно.

– Но зачем? У них больше нет на это полномочий.

– Анна, само собой, надеется вернуть должность, если у нее что-то получится. Насчет писателя ничего не могу сказать, но тип неприятный.

– А где они сейчас? – спросил Гленн, повернувшись к лейтенанту полиции, сопровождавшему их.

– Их повезли в больницу. Парень долго пробыл в воде, у него переохлаждение. Он не хотел садиться в машину «скорой», и пришлось применить силу, таков порядок.

Гленн покачал головой.

– Пойдем посмотрим на экипаж, – предложил Роберт.

Они подошли к группе мужчин, стоявших на набережной недалеко от наряда полиции.

– Кто капитан? – спросил Роберт.

Один из мужчин шагнул ему навстречу.

– Следуйте за мной, у меня к вам несколько вопросов.

Гленн тоже собирался пойти за ними, но передумал. В любом случае он получит всю информацию позже. И потом, когда они проводили допросы вдвоем, Роберт всегда брал все в свои руки, не давая ему и слова произнести. У Гленна больше не было желания бороться с ним в попытках доказать свою профессиональную состоятельность.

Так что он решил присмотреться к членам команды. Некоторые из мужчин курили, кто-то звонил по телефону, другие разговаривали между собой. Внимание Гленна привлек моряк, сидевший в отдалении на причальном кнехте. Он не курил, не звонил и не разговаривал, а просто смотрел перед собой с озабоченным видом. Судя по его светлой шевелюре, ему было не больше пятидесяти, но жгучее солнце и ветра открытого моря оставили на его выразительном, резко очерченном лице множество морщин, по которым, как по открытой книге, читались следы прошлых обид и протест против несправедливости, пережитые страдания и злость.

Гленн почувствовал, что это тот, кто ему нужен. Он подошел к моряку.

– Не позавидуешь тем, кто здесь работал, – сказал он.

Мужчина лишь поднял бровь. Он держался замкнуто, и было видно, что дела других людей не вызывают у него интереса.

Гленн спокойно сел на пожарный гидрант, чтобы оказаться лицом к лицу с собеседником. Вынул пачку сигарет и протянул мужчине, но тот отказался. Гленн поднес к губам сигарету, и крошечный огонек зажигалки вспыхнул в сумерках.

– Меня зовут Гленн, – представился он. – ФБР. Мой коллега сейчас опрашивает капитана. А я жду здесь…

Гленн глубоко вздохнул и добавил:

– Он так хочет всем руководить – и ради бога, я уже смирился. Просто надоело бороться. Но это между нами…

Это было сказано будто бы невзначай, просто так. Но Гленн чувствовал, что надо сказать именно это. Он обвел взглядом море, которое снова выглядело спокойным после того, как двигатель вертолета перестал работать. Подсвеченная статуя Свободы словно парила в сумерках.

Гленн опять вздохнул:

– Чертов вечер…

Моряк медленно повернул к нему голову.

– Джо, – назвался он. – Я был здесь вторым рулевым.

Гленн кивнул, обменявшись понимающим взглядом с новым знакомым.

У него сразу же возникла уверенность в том, что мужчину несправедливо лишили повышения. У Гленна, конечно, не было никаких объективных причин так думать. Тем не менее он в этом не сомневался. И вдруг он почувствовал симпатию к этому незнакомцу.

– Лично я, – признался Гленн, – уже одиннадцать лет сижу на одной должности. Из кожи вон лез, но это ни к чему не привело.

– А я застрял, потому что слишком широко открывал рот. Ну и договорился. Так что теперь помалкиваю. Так, по крайней мере, ко мне никто не лезет.

Гленн кивнул.

– Это был банановоз?

– Да, почти новый.

– Тип, который сделал это, – тот мерзавец, что поджег небоскребы. Вы слышали об этом?

– Да, я в курсе.