Interzone (СИ)

У ленты Мёбиуса одна сторона — и вы рано или поздно придете в начало.

Я ее увидела на рекламном щите прямо напротив дома моей единственной подруги. От шока резко остановилась, и в меня тут же влетел огромный черный мужчина. Не слабый удар в плечо привел в чувство. А она продолжала улыбаться, рекламируя линию одежду для молодежи. Стилисты взлохматили ее природные завитушки и покрасили чуть в рыжий, но узнать ее было проще простого. Именно в тот момент я судорожно ввела имя: «Изабель Ханге». Google на запрос моментально разродился многочисленными фотографиями и ссылками на модельные агентства. Я смотрела и не верила своим глазам — она была настоящая!

Это было первое имя.

Я не придумала ее, когда лежала в коме! Иза была настоящей. Я влетела к Джессике и, тряся перед ней телефоном с фотографиями Изы, давясь воздухом и рыдая, твердила: «Я не придумала её! Ты понимаешь? Не придумала!» Джесс была перепугана происходящим не меньше. Она единственная, которая знала, что я видела, пока была в коме. Три дня под аппаратом жизнеобеспечения — три жизни. С этого момента она помогала мне расставлять все точки над i — искала информацию, в то время, как я умирала в пучине допросов, проверок, медосмотров и глотания таблеток, переговоров с адвокатами. Суд над моим убийцей был назначен на шестое. Моя приемная сестра шла по делу, как соучастник.

— Знаешь, может тебе к экстрасенсу надо? Или к медиуму?

Я фыркнула. Зачем? Все у меня есть! И снова обратилась к распечаткам — стопке бумаг, лежащей на коленях. Найти всех девушек не составило труда. Каждая попала в сводку новостей. Изабель красовалась на плакатах по всему городу. Кэтрин Ирвин прошла заметкой: «Подрывник погиб при сносе объекта, нарушив технику безопасности». Барбара и ее муж-маньяк долго держался в первых строчках новостей. Из всех доступных была только Изабель.

— И зачем тебе это, Кэтрин?

— Я не знаю… Наверное, чтобы понять, что не сошла с ума.

Три дня гипогликемической комы. Три жизни. Открой любой справочник и там красочно опишут последствия выхода из комы вплоть до деменции, но ни в одном нет и слова о проживании чужих жизней. Что это было?

Джеймс надеялся и верил, что я поврежусь умом, и тогда весь контроль за деньгами перейдет к моей сестре, а значит, и к нему. Удобно иметь богатую жену-растение и глупую любовницу.

Я поднялась на нужный этаж и нашла дверь. Всё та же безликая бежевая. Я даже знаю, что за ней находится. От этого стало панически страшно. Что я ей скажу? Что спрошу? Как она меня встретит? Я закрыла глаза и громко судорожно вздохнула, на секунду вспоминая, какого это быть Изабель Ханге: резкая походка, длинные ноги, щекочущие пушистые волосы. И характер — дерзкий, своенравный, как и ее завитушки.

Я решаюсь постучаться.

— Не факт, что она дома или не переехала! — В сотый раз повторяет Джесс.

Но я упряма. Жду. Считаю каждый вдох.

— Пойдем, Кэт!

Но я снова стучусь более требовательней, чем до этого.

— Твою мать… — Я чувствую, как пылают мои щеки.

Внезапно в щели под дверью мелькает тень и слышится шорох.

— Кто там?

Это был ее голос! Ничего умнее не придумав, я называюсь:

— Это Кэтрин Ирэн Тай. Я к вам пришла поговорить о Джеймсе… О Джеймсе Монтгомери.

На секунду возникает жуткая тишина, будто звуки замерли вместе со мной, а сумрак коридора стал плотнее. Щелчок замка и дверь открывается. На пороге стоит Иза. Только другая, ни как на плакатах, ни как я ее помню, будучи в ее теле, теперь она — это она, а я — это я. Зеркало и отражение.

Она смотрит на меня своими большими карими глазами.

Молчание затягивается и, осознавая глупую ситуацию, я все-таки решаюсь заговорить:

— Я… Я… Я была в коме. И видела вас. Вы были с Джеймсом во время дождя…

Она смотрит на меня своими большими карими глазами на бледном лице. Изабель шокирована.

— Проходите. — Шепчет она и раскрывает дверь.

Передо мной знакомая обстановка. Я шагаю внутрь квартиры, словно ныряю в омут.

— Я Джессика. Ее подруга. — Джесс неловко мнется на пороге под подозрительным взглядом Изы.

— Она в качестве поддержки, — заступаюсь я.

Горло адски пересохло. Может, подруга права, не стоило приходить?

— Выпьете что-нибудь? — Изабель растеряна и напугана, как и я, но пытается не показывать виду.

— Воды бы с удовольствием.

Пока девушка наливает воду в стакан, я пытаюсь справиться с волнением и вспомнить все то, что ей хотела сказать. Но это было бесполезно! Сердце не успокоить, а голова не хочет работать.

— Вот держите. — И мне протягивают стакан с водой.

Жидкость живительно несется по высохшему языку и горлу, заполняя холодом желудок. Когда жажда утолена, я, наконец, выдыхаю и, закрыв глаза, начинаю говорить: