Интервью… в тумане

Все накатывало, как снежный ком, налипали на первую рюмку жалость, угрызения совести, обиды, желание вылечить, надежды, что сам одумается. А получилось так, что ком влетел в неё, обдал морозными, острыми льдинками, и она поняла, что ничего не произойдет, пока он сам не захочет. Но постепенно уходила любовь. Сначала ей было неприятно, что он к ней дотрагивается, а потом он и сам перестал ею интересоваться. Так и жили.

— Тонечка, — позвала Светлана Григорьевна.

Тон её не предвещал ничего хорошего, хоть и был ласковый и нежный.

Она села на кровати и наткнулась взглядом на самую большую потерю. Блузка испорчена. Теперь у неё нет радости в виде нежности материала. А на другую нежность она уже не рассчитывала. В подтверждении этого муж крикнул:

— Тоня, мама зовет. Ты не слышишь?

— Иду — отозвалась Тоня.

Она вошла в кухню и застыла. Свекровь терла газовую плиту. Терла с такой силой, что можно было протереть дыру, но Тоня-то знала, что там всего лишь капелька убежавшего кофе. Но выступление было показательным, сценарист не подвел. Зачем упрекать словами, можно уколоть действием.

Тоня попыталась вспомнить, когда она позволила Светлане Григорьевне относиться к ней так неуважительно? Наверное, в первый день знакомства. Сначала Тоня стеснялась дать отпор маме любимого мужчины, а теперь это бесполезно.

Любой скандал отнимает силы. Уничтожает энергию. Оставляет черные дыры внутри.

Поэтому Тоня помахала им рукой и сказала:

— Мне на работу надо.

— Как? Сейчас? Но что можно делать вечером на работе?!

— Работать.

— Знаю я ваши работы. Только хвостом крутить умеете.

Тоня поймала нездоровое желание поинтересоваться у свекрови, откуда такие познания? Из молодости? Но она улыбнулась своей внутренней вредине, отправила её на место, в укромный уголок (проснешься вечером, перед сном будешь мне рассказывать, как надо было ответить), и сказала:

— У вас испорченные взгляды.

— Хамка. Ты ещё мне скажи, что я извращенка — с вызовом выкрикнула свекровь. — Нахалка.

— Какая есть — заметил Петя.

Тоня пожала плечами, соглашаясь.

— Петя, почему ты её не остановишь?

Тряпка уже была брошена в раковину, хотя Тоня могла предложить почистить вытяжку, но, к сожалению, вредина уже вернулась в свой укромный уголок.

— Она придет, мам, — резонно заметил Петя, и Тоня побоялась, что он уже задумал.

Никому и никогда Тоня не говорила, что Петя пьет. Но тут почувствовала острую необходимость поделиться своим горем с его матерью. Пусть бы и она прочувствовала это. Но она только вздохнула и вышла.

— Антонина твоя бесхозяйственная… — завела любимую песню Светлана Григорьевна. — Не повезло тебе, сыночек.

— Какая есть — повторил Петя и поинтересовался — лучше расскажи, что там в деревне? Как Мишка Воронцов?

— Спился твой Мишка.

— Придурок.

Тоня в коридоре усмехнулась и вышла из квартиры. Постояла возле двери. Спустилась. Снова постояла. Подумала и решила прогуляться по городу, потому что бродить вокруг дома и сидеть на детской площадке слишком опасно — Светлана Григорьевна когда ни будь решит уехать и выйдет из дома.

Ноги сами её привели к дому Надежды Петровой.

* * *

Через полчаса Максим Анатольевич припарковал автомобиль во дворе многоэтажки, пытаясь в пятнадцатый раз дозвониться. Трубку никто не брал, поэтому Максим Анатольевич, выбрался из машины и направился к нужному подъезду.

И каково же было его удивление, когда из подъезда вышла Антонина. Она, задумавшись, прошла бы мимо, но Максим Анатольевич проговорил:

— Здравствуйте.

— Здравствуйте — машинально повторила она и пошла дальше, даже не взглянув.

— Антонина, добрый вечер — попытался он привлечь её внимание. Вот ведь нелепица, разговаривать со спиной.

— Ой, ах — оживилась спина. Тоня покрутила головой в поисках человека, который отвлек её от мыслей, вернув в реальность. — Ой, Максим Анатольевич, это вы? А что вы тут делаете?

Ему показалось, или она действительно обрадовалась, увидев его.

— Такой же вопрос. А вы что тут делаете?

— А я приходила к Ирине. Ветровой Ирине. — Она снова загрустила. — А она под машину попала.

— Да вы что? Я надеюсь, она жива…

— Нет. — Тоня всхлипнула и быстро смахнула слезы. — Она погибла.

* * *

Ему захотелось поддержать её, но Богатырев предложил:

— Антонина, давайте я вас домой подвезу.

— Ой, что вы я тут недалеко живу. Пять минут. Вам, наверное, по делам надо.

Он не стал ей говорить, что пришел по делам к Ветровой Ирине, но и молчать было подозрительно, хотя Антонина сейчас была в таком состоянии, что не могла заметить противоречий поведения и разговора.

— Мне не сложно. Я никуда не тороплюсь.

Ехали они долго, но упрекать Тоню во вранье не хотелось. Понятно, что она отказывалась, чтоб не загружать его своими проблемами. Он же в свою очередь не считал проблемой подвезти девушку к дому.

На город медленно спускалась ночь. Сначала посерели дома, потом зажглись фонари, потом пришлось включить фары. Тоня молчала, изредка указывая дорогу, при этом, не отвлекаясь от неё, как будто собиралась предупредить о незаметной яме или опасном повороте.

— Зачем вы приходили к Ирине? — прервал тишину Максим.