Читаем Интервью длиною в годы: по материалам офлайн-интервью полностью

Талант Учителя столь же редок, как и талант Писателя (Композитора, Художника, Кузнеца, Программиста…)! Говоря же всерьез об интернатах, необходимо думать об Учителе-Воспитателе, как об одной из самых массовых профессий на Земле. Будут ли они ВСЕ талантливы? Будут ли все они Профессионалами? А могут быть среди таких «учителей» негодяи? Не правильнее ли подучить нас педагогике, да и дело с концом?

А. Нешмонин. Торонто, Канада — 13.03.99

Все верно. Вы лишний раз доказали, что Теорию Воспитания трудно не только создать — ее невероятно трудно внедрить и реализовать, так что понадобятся на это десятилетия и десятилетия. Что же касается «подучить пап-мам педагогике», то всех нас можно «подучить» медицине (первая там помощь, перевязки, жгуты, то, се), но не правильнее ли обращаться при необходимости все-таки к профессионалу? И это при том, что все Ваши рассуждения по поводу «плохих» учителей абсолютно и полностью применимы к «плохим» медикам. Почему всем разумным людям очевидно, что ЛЕЧИТЬ должен профессионал, но далеко не всем (в том числе и разумным) очевидно, что ВОСПИТЫВАТЬ должен тоже профессионал! А ведь именно эта, простейшая, мысль лежит в основе всех «педагогических» рассуждений АБС.

Вы сами говорите, что даже в современном обществе 20 % семей могут справиться с воспитанием достаточно хорошо. А в дальнейшем, по мере совершенствования общества (в пределе — в мире Полудня или близком к нему), их число должно возрастать.

Белоусов Валерий. Саратов, Россия — 12.05.99

Боюсь, все обстоит хуже, чем Вы предполагаете. Ниоткуда не следует, что доля «благополучных» семей растет со временем (с ростом цивилизованности и благосостояния). Ниоткуда не следует, что эта доля будет расти в дальнейшем. Я думаю, этот процент со временем не меняется и меняться не будет — как не меняется со временем процент умных, счастливых, добрых. Теория Воспитания как раз и ставит одной из своих целей увеличить этот процент, а в идеале — довести его до 100. Поэтому без интернатов не обойтись, иначе все будет повторяться снова и снова.

Вообще, мне кажется, все эти проблемы, связанные с Теорией Воспитания, есть самые сложные (и самые интересные) в дальнейшем развитии общества. И от того, как они будут решаться, зависит и дальнейшая судьба, и все будущее человечества.

Белоусов Валерий. Саратов, Россия — 12.05.99

Абсолютно с Вами согласен.

Какая из существующих в данный момент социальных систем разных государств кажется Вам максимально подходящей с точки зрения перспективы ее дальнейшего развития (использования в качестве основы для применения Теории Воспитания)?

Анатолий. Москва, Россия — 17.06.99

Любая страна, относящаяся к постиндустриальной цивилизации. Австралия, США, Франция… Дело за малым: надо создать Теорию и начать подготовку Учителей. Задача на ближайшие сто лет.

Какими характеристиками должно обладать общество, чтобы Теория Воспитания могла бы в нем быть применена без опасности перерождения (или замены) цели ее применения (воспитания Человека, а не субъекта для…)?

Анатолий. Москва, Россия — 17.06.99

Общество должно быть не чуждо либеральных ценностей — вот, пожалуй, необходимое условие. Но вообще-то такой вопрос мне не по зубам.

Перейти на страницу:

Все книги серии Миры братьев Стругацких

Похожие книги

Хрущёвская слякоть. Советская держава в 1953–1964 годах
Хрущёвская слякоть. Советская держава в 1953–1964 годах

Когда мы слышим о каком-то государстве, память сразу рисует образ действующего либо бывшего главы. Так устроено человеческое общество: руководитель страны — гарант благосостояния нации, первейшая опора и последняя надежда. Вот почему о правителях России и верховных деятелях СССР известно так много.Никита Сергеевич Хрущёв — редкая тёмная лошадка в этом ряду. Кто он — недалёкий простак, жадный до власти выскочка или бездарный руководитель? Как получил и удерживал власть при столь чудовищных ошибках в руководстве страной? Что оставил потомкам, кроме общеизвестных многоэтажных домов и эпопеи с кукурузой?В книге приводятся малоизвестные факты об экономических экспериментах, зигзагах внешней политики, насаждаемых доктринах и ситуациях времён Хрущёва. Спорные постановления, освоение целины, передача Крыма Украине, реабилитация пособников фашизма, пресмыкательство перед Западом… Обострение старых и возникновение новых проблем напоминали буйный рост кукурузы. Что это — амбиции, нелепость или вредительство?Автор знакомит читателя с неожиданными архивными сведениями и другими исследовательскими находками. Издание отличают скрупулёзное изучение материала, вдумчивый подход и серьёзный анализ исторического контекста.Книга посвящена переломному десятилетию советской эпохи и освещает тогдашние проблемы, подковёрную борьбу во власти, принимаемые решения, а главное, историю смены идеологии партии: отказ от сталинского курса и ленинских принципов, дискредитации Сталина и его идей, травли сторонников и последователей. Рекомендуется к ознакомлению всем, кто родился в СССР, и их детям.

Евгений Юрьевич Спицын

Документальная литература
1937. Трагедия Красной Армии
1937. Трагедия Красной Армии

После «разоблачения культа личности» одной из главных причин катастрофы 1941 года принято считать массовые репрессии против командного состава РККА, «обескровившие Красную Армию накануне войны». Однако в последние годы этот тезис все чаще подвергается сомнению – по мнению историков-сталинистов, «очищение» от врагов народа и заговорщиков пошло стране только на пользу: без этой жестокой, но необходимой меры у Красной Армии якобы не было шансов одолеть прежде непобедимый Вермахт.Есть ли в этих суждениях хотя бы доля истины? Что именно произошло с РККА в 1937–1938 гг.? Что спровоцировало вакханалию арестов и расстрелов? Подтверждается ли гипотеза о «военном заговоре»? Каковы были подлинные масштабы репрессий? И главное – насколько велик ущерб, нанесенный ими боеспособности Красной Армии накануне войны?В данной книге есть ответы на все эти вопросы. Этот фундаментальный труд ввел в научный оборот огромный массив рассекреченных документов из военных и чекистских архивов и впервые дал всесторонний исчерпывающий анализ сталинской «чистки» РККА. Это – первая в мире энциклопедия, посвященная трагедии Красной Армии в 1937–1938 гг. Особой заслугой автора стала публикация «Мартиролога», содержащего сведения о более чем 2000 репрессированных командирах – от маршала до лейтенанта.

Олег Федотович Сувениров , Олег Ф. Сувениров

Документальная литература / Военная история / История / Прочая документальная литература / Образование и наука / Документальное
1917: русская голгофа. Агония империи и истоки революции
1917: русская голгофа. Агония империи и истоки революции

В представленной книге крушение Российской империи и ее последнего царя впервые показано не с точки зрения политиков, писателей, революционеров, дипломатов, генералов и других образованных людей, которых в стране было меньшинство, а через призму народного, обывательского восприятия. На основе многочисленных архивных документов, журналистских материалов, хроник судебных процессов, воспоминаний, писем, газетной хроники и других источников в работе приведен анализ революции как явления, выросшего из самого мировосприятия российского общества и выражавшего его истинные побудительные мотивы.Кроме того, авторы книги дают свой ответ на несколько важнейших вопросов. В частности, когда поезд российской истории перешел на революционные рельсы? Правда ли, что в период между войнами Россия богатела и процветала? Почему единение царя с народом в августе 1914 года так быстро сменилось лютой ненавистью народа к монархии? Какую роль в революции сыграла водка? Могла ли страна в 1917 году продолжать войну? Какова была истинная роль большевиков и почему к власти в итоге пришли не депутаты, фактически свергнувшие царя, не военные, не олигархи, а именно революционеры (что в действительности случается очень редко)? Существовала ли реальная альтернатива революции в сознании общества? И когда, собственно, в России началась Гражданская война?

Дмитрий Владимирович Зубов , Дмитрий Михайлович Дегтев , Дмитрий Михайлович Дёгтев

Документальная литература / История / Образование и наука