Интерпретаторы

— Собаки будут на нас рычать. Или куснут, или примут за официантов.

— Да, они снобы. А что они делают при виде велосипедистов?

— Смотря кто едет. Официантов пропустят, на преподавателей затявкают: ком-му-нис-ты!

— Это производит впечатление.

В сумраке автомобиля лицо Банделе казалось сухим и недвижным.

— Это все пустяки. Если поедешь на американской машине последней марки, собаки разлягутся на дороге и позволят себя переехать.

Слитное гудение острот, хихиканья и сплетен приветствовало их у входа в дом смерти. Со стороны пунша донесся пронзительный голос, имитирующий странный диалект какого-то англо-саксонского племени:

— ...и потом у нее вдруг возник интерес к нашему хору, поэтому Джон сказал: «Посмотрим, что будет дальше».

Общее хихиканье сменил густой бас:

— Ее отъезд в Лондон показался мне слишком поспешным. — И эта реплика потонула в хихиканье.

— Как думаешь, мы с тобой доберемся тут до бутылок?

— Поработать локтями — и все они разбегутся.

— Погоди. Я вижу черные лица, они нигерийцы?

— Внешность обманчива. Пошли!

Среди блюд с закуской Саго увидел свежие фрукты и устремился к ним с криком;

— К черту патриотизм! Что может быть лучше европейского яблока?

— Это обман, — ответил Банделе. — Убедись сам.

Саго был в бешенстве.

— Какой кретин способен выставить на показ пластмассовые фрукты? Да, да, Банделе, минутку, минутку... — Он только сейчас обратил внимание на убранство комнаты и, поворачиваясь на пятке, зацокал языком.

— Что случилось? Ах, ты опять о фруктах.

— Как сказал бы Матиас: «О-хо-хо-хо!»

С потолка на невидимых нитях свисали гроздья лимонов. Их блеск, заменявший жизнь, свидетельствовал, что они были того же происхождения, что и яблоки. Фантастические неживые цветы в причудливых вазонах украшали стены. Меж ними на живописной пластмассовой перекладине вился искусственный плющ. Потолок покрывал пластмассовый мох. У входа стоял натюрморт из апельсина, двух груш и грозди бананов — прямо из европейской пластмассовой фабрики.

— Я заблудился в этом окаменевшем лесу. Что за хозяева в этом доме?

— Ничто.

— У них, видно, мозги тоже окаменевшие.

Со стороны трюфелей донеслось:

— Я же говорю, я из-за нее отказался от отпуска. Женщины с больными почками не переносят нас, африканцев. Она такая чувственная кошка. Кто за ней теперь присмотрит?

Банделе осторожно снял руку Саго со своего рукава.

— Я все слышал. Костыль мне не нужен.

— Нет, ты слышал? То есть я не ошибся, что я это слышал?

— Да-да, посмотри на стол с выпивкой.

— Но кто этот черный дурак, который слушает так внимательно? Этот чистильщик в смокинге?

— Тише. Это наш новый профессор. Это он устроил прием.

— ...я говорю вам, что она разрывается на части. Аллергия ко всем африканцам. Такая су...матошная. — И вновь профессор понимающе кивнул.

— Я бы понял еще, если б она говорила с белым...

Странное возбуждение, возникшее в кончиках пальцев, овладевало Саго. Мурашки забегали по спине, предвещая нечто двусмысленное и опасное.

Дама шла им навстречу.

— Теперь придется расплачиваться за выпивку, — шепнул Банделе. — Ты же без галстука.

— Что это значит?

— Хозяйка дома. Желаю успеха.

— Добрый вечер, Банделе, — сказала дама, — я не видела, как вы вошли.

От волнения Саго захотелось в уборную.

— Простите, я опоздал. Я только из Лагоса.

— Вы ехали ночью по этой дороге? Это же очень опасно.. безумец. Я всегда заставляю мужа брать шофера, когда он едет так поздно.

— Я не мог позволить себе опоздать на ваш прием, — сказал Банделе, и Саго чуть не выронил рюмку.

— Как это мило с вашей стороны. А кто ваш друг?

Саго решительно выступил вперед.

— Мы встретились на крыльце, я не успел представиться. Я Эдвард Акинсола, вы, вероятно, хозяйка дома... — Что-то гудело в нем: пальцы ее звенели, как колокольцы, пятки били, как Биг Бен, ей следовало бы приколоть вместо розы флакон с духами.

Она протянула руку в перчатке до локтя.

— Добрый вечер. Мы с вами, кажется, не знакомы?

— Кажется. — Саго взял в руку перчатку. — А что у вас там внутри — скользкая рыба?

— Вы, вероятно, здесь новичок?

— Я только что из Америки.

— Понимаю, из Штатов. Это все объясняет. — Саго глядел на нее, ожидая объяснений ее объяснению, и она удовлетворила его любопытство: — Американцы не признают церемоний, не так ли?

Ошеломленный Саго снова пришел в бешенство, но она упредила его возможный ответ вопросом:

— Вы уже приступили к лекциям?

— Нет, я занимаюсь исследовательской работой... например, мне надо узнать, отчего из вашего пупа торчит искусственная роза...

— Я и забыла, лекции уже кончились. Сейчас экзамены и тому подобное.

— Да-да, — согласился Саго, — экзамены и тому подобное.

Она любезно улыбнулась.

— Во всяком случае, вам нужно какое-то время, чтобы освоиться. Представляю, как это трудно. Вчера еще вы студент, а сегодня вам надо читать лекцию. Должно быть, нелегко перестраиваться. Будьте добры, Банделе, проводите его к чайному столу.

— С величайшим удовольствием, миссис Огвазор.

— Между прочим, вы нашли что-нибудь покушать? У нас здесь все а-ля фуршет. Если вы торопитесь, можете взять...

— ...пластмассовое яблоко. Оно было великолепно. Благодарю вас...