Интерпретаторы

Сэр Деринола вздрогнул, как от запрещенного приема, но опьяненный своей вдохновенной мудростью директор не заметил, что лицо сэра Деринолы исказилось от мучительных воспоминаний. Это он не может судить о людях с первого взгляда? Что же он приобрел за годы судейства, как не способность отделять человека от его одежды, от напускной кротости и раскаяния? Разве не был он боговдохновенным оракулом, разгадывающим тайные умыслы и разоблачающим сокровенные страхи и страсти? Разве он когда-нибудь ошибался? Выше его был лишь господь бог. Но иногда, иногда в ответ на дерзкий взгляд трепетавшего перед ним человека он своим бесстрастным взглядом пригвождал его к стене, уничтожал своей возвышенной объективностью — и в такие минуты иногда позволял себе усомниться в том, что бог выше его. А этот утренний молодой петух собирается, распустив перья, пройти мимо Него, мимо Мертвеца, мимо бога! Случись такое в былые дни... сэр Деринола спустил наушник своей абетаджи пониже, так, чтобы тот щекотал шею — судьи хорошо знали эту его привычку... в былые дни, когда Мертвец поглубже напяливал свой парик, так что тот медленно ласкал его шею, это было признаком замешательства и наступающей бури. И тогда он в ярости исторгал потоки злобного красноречия на человека, затмившего его своим интеллектом.

Выйдя из коридора, Саго ощутил движение в желудке, безошибочном прорицателе дефеканта.

Его окликнули, но он лишь прибавил ходу. Матиас, вездесущий Матиас, возник перед ним в дверях и заставил остановиться.

— Ога, что случилось? Поругались?

Запыхавшийся преследователь настиг его.

— Мистер Саго, боже милостивый, мистер Саго, вы что, профессиональный бегун? Можно подумать, что вы бежали от дьявола. — Он отдышался и протянул Саго руку. — Меня зовут Нвабузор, я главный редактор. — Не отвечая, Саго пожал ему руку. — Я весьма сожалею о случившемся.

— Да? — Саго попытался вспомнить его лицо, Нвабузор опередил его.

— Нет-нет, меня там не было, но я все слышал. Приходится, видите ли. Пройдемте, пожалуйста, ко мне.

Саго тщетно пытался утихомирить желудок, Нвабузор не понял причину его замешательства:

— Если угодно, мы можем поговорить в другое время. Мне даже полагается вернуться, послушать, что они говорят, чтобы знать, с кем придется иметь дело. Вы меня понимаете? Будьте добры, напишите ваш адрес, а если есть, то и номер телефона.

— Я запишу, ога, — вызвался Матиас.

— Я живу в гостинице, — объяснил Саго, — я только что приехал из-за границы. Отель «Эксцельсиор».

— Прекрасно, прекрасно. Не обращайте внимания на то, что тут было. Самое тяжелое для меня, что наш совет всегда избавляется от лучших людей. Я занимаю пост главного редактора, но меня даже не допустили на собеседование. Приходится подслушивать за дверью и строить собственные умозаключения. Потом начинаются закулисные сделки. Вот так и живу.

— Понятно, — пробормотал Саго.

Нвабузор вновь протянул ему руку.

— Не буду вас задерживать. Я позвоню вам не позднее чем завтра, и тогда, может быть, мы и встретимся.

Саго едва слышал его слова, ибо внутренности его были на грани взрыва.

— По правде говоря, — сказал он, — мне надо найти ближайшую гостиницу. Мне срочно нужен туалет.

— Простите, что я разболтался. Но зачем в гостиницу? Матиас...

— Да, сэр.

— Нет, спасибо, — перебил его Саго. — Здешний я уже видел.

Нвабузор поморщился.

— Я не имел в виду оскорблять вас после такого собеседования. Матиас проведет вас в туалет, который мы запираем на ключ.

— Благодарю вас.

— Я позвоню вам не позднее завтрашнего вечера, Матиас, ключ у меня в комнате, ты знаешь где. Отведи его в туалет, которым пользуешься сам.

— Сэр?

— Да-да, в тот, которым пользуешься сам. Я же тебя заставал там не раз. Возьми ключ и проводи джентльмена. А мне надо бежать к боссам.

Матиас был жалок в своем замешательстве. Он испустил тяжелый вздох непонятого человека и, обреченно ссутулясь, повел Саго в уборную для лиц среднего рода. Он был настолько пришиблен разоблачением, что даже не зашел в кабинет редактора и у дверей уборной извлек из кармана ключ на длинной цепочке. Только тогда он спохватился, и на лице его заиграла робкая улыбка.

— Бог наказывает меня весь день. Прошу вас, не говорите им, это для них, а не для меня. Мне говорят: вымой. Когда кто тут сидит, в животе запирает и ничего не выходит. И как можно тут сидеть, когда это вроде гостиной? Видите? — И он распахнул дверь.

Саго кивнул, и Матиас стал развивать свою мысль:

— Видите, какая беда? Как тут сидеть, когда тут ковер и полированная мебель? Мне это не подходит.

— Зачем же тогда тебе собственный ключ?

— Я сюда хожу читать газету. Одно место, где никто не тревожит. И запах лучший на весь Исале-Эко. Даже в совете хуже пахнет.

— Спасибо тебе, Матиас.

Матиас придерживал дверь.

— Теперь вы, ога, получили работу. Иногда он кого-нибудь любит. Вас он полюбил очень.

— Спасибо, Матиас.