Интернат

Мама, между прочим, о нём не молилась. Ей некогда. А отец…ему сынок до ничейной подъездной лампочки. Вспоминает, когда зарплату получает с вычетами алиментов, или когда напьётся и приползает под дверь, матерясь и пытаясь «воспитывать» брошенного сынка. Он с новой тёлкой недавно расстался, теперь отрывается по полной.

А чего? Никаких обязательств. Класс! Денису бы так. Он бы сутками просиживал в сети, геймерил, и больше ему ничего не надо. Разве что пошамать иногда, раза четыре в сутки.

Денис снова подумал, что, если б ему позволили в интернате погружаться в вирт, он бы… потерпел бы разлуку с матерью. Запросто. А вот и без компа, и без мамы совсем худо. Хоть вой. И в карцер вон засунули. Издевательство над ребёнком, между прочим!

И как это он поверил ювенальной сказке?! Во дурень! А всё этот Вовка Дракин. Встречу – поколочу сразу. Пусть слезами умоется. Или ещё чем. Покраснее.

– Ты не злись, – сказала Серафим. – Вернёшься домой, не переживай. Скорее всего, не завтра и не через неделю… но всё равно дома будешь.

Денис закусил губу. Так, с закушенной губой, походили по карцеру. Серафим размахивал руками, нагибался, приседал, будто на зарядке. Денис поёжился.

– Холодно.

– Карцер, – объяснил Серафим. – Ничего. Ты зарядку делай, чтоб не замёрзнуть. Мне отец говорил, что главное – ноги тёплые. Тогда не заболеешь.

– Когда нас выпустят?

– Скоро. Потерпи.

Денис походил, вяло помахал руками.

– Надоело.

– Ты об этом не думай, хуже получится, – посоветовал Серафим.

– А о чём думать?

– Что любишь, о том и думай.

И Денис стал в уме играть в мочилку. Только почему-то игралось в уме не так увлекательно, как на компе.

Глава 13. НАКАЗАНИЯ И ИНВЕНТАРИЗАЦИЯ

Дверь открыли неожиданно, мальчики вздрогнули и обернулись. Ренат качнул головой.

– На выход, гамадрилы. Кедраш, в спальню. А ты, голубь мой ощипанный, притормози.

Серафим набрал воздуха, чтобы возмутиться, но Ренат подтолкнул его вперёд.

– Иди давай, не геройствуй. Ничего с твоим обалдуем не случится.

– Он не обалдуй, Ренат Абдуллович, – всё же напоследок кинул Серафим, – у него разве справка такая есть?

– Нет, так будет, недолго состряпать, – огрызнулся Ренат, но наглец убежал.

Мухаметшин погрозил ему пальцем безо всякой досады.

– Дурной попёнок, – пробормотал он. – Ну, ладно, этот гриб неисправим. Начнём с тебя.

– Почему? – пискнул Денис, вспомнив, как его обливали водой, секли розгой и держали два часа в карцере в течение всего двух дней; а, кажется, месяц прошёл.

– Потому что: а – ты слабак, бэ – с тобой не закончили. Информация допёрла? Отвечай! Или снова в карцере посидеть возмечтал? Это я быстро тебе организую!

– Допёрло, – поспешно пискнул Денис.

Они поднялись к кабинету Пугинского и остановились.

– А теперь глаза раскрой и уши распахни, – приглушённо велел Ренат. – Тебе надо подписать один документ внутреннего действия. Понял?

Денис сжался.

– Мама говорит, нельзя мне ничего подписывать, особенно, не читая. Я ж несовершеннолетний.

– А мама твоя где? За забором стоит, слёзки вытирает? Прохлопала сынка и радуется, что ей статью за издевательства над ребёнком не вкатили. А то и вкатят.

– Она не издевалась! – крикнул Денис.

– В документах иное прописано. Что ж ты так маму родную подставил, если это неправда? – прищурился на него Ренат.

– Не буду подписывать! – упёрся Денис.

Ренат помолчал. Нагнулся к нему.

– Подпишешь – я тебе погеймерить дам. Обещаю.

Enter вспыхнул. Глаза его заблистали. Почти не думая, он кивнул головой.

– Вот и молодец, Сопля, уважаю, – шепнул Ренат и открыл дверь в кабинет Пугинского.

Георгий Николаевич словно ждал: указал на стул напротив себя. На столе лежала исписанная бумага.

– Здравствуй, Денис, – сказал заместитель директора интерната. – Надеюсь, ты уже понял, куда попал.

У Дениса внутри всё похолодело. Он хотел сказать, что порядки здесь противозаконные, но не посмел.

– Устав выучил? – спросил Пугинский.

Денис торопливо кивнул.

– Ренат Абдуллович, проверьте, – приказал Пугинский, и Мухаметшин чуть согнулся в поклоне:

– Уже проверил.

– Ещё раз не помешает.

– Сегодня же, Георгий Николаевич, сделаю.

– Ну, Enter, вот тебе ручка. Подписывай, где галочка нарисована.

Денис взял ручку, нацелился на галочку, подписал аккуратными буквами «Лабутин». И только после этого прочёл фразу, под которой поставил автограф: «С моих слов записано верно». Он поднял голову на Пугинского.

– А что тут такое? Что – верно?

Мухаметшин быстро слизнул со стола бумагу, подал заместителю директора, который неторопливо спрятал её в ящик стола.

– А что омбудсмен с твоих слов начеркала, то и верно.

– А зачем это?

Пугинский едва заметно усмехнулся.

– Для дела, многоуважаемый Enter.

– Какого дела?

– Личного.

– Я не понимаю.