Интермеццо, интермеццо

Наш маленький отряд, как таран врезался в массу вооружённых горожан! В глазах ярла полыхали отсветы пламени пожирающего его корабль, и в тот момент Ванхаген был действительно страшен! Оба ветерана работали своими топорами так, что я невольно усомнился, сделаны ли они из плоти и крови или это машины, полностью выкованные из стали! Сам я быстро сломал свой шестопёр о чей-то щит, разбив, впрочем, последний вместе с рукой его владельца. Тогда я выхватил у зазевавшегося стражника бердыш и принялся косить им врагов направо и налево! Отчаянно сражаясь, мы проложили себе широкую дорогу к судну, сбросили с мостков последних атакующих и, запрыгнув на борт, оттолкнулись от «гостеприимного» берега Амстердама!

Интермеццо девятое

— Белая Ярость

На борту ещё кого-то резали, когда туман скрыл от нас враждебную пристань, и только зарево от пылающего драккара указывало на то место, где остался славный город Амстердам. В море нас никто не пытался преследовать, но идти в сплошном тумане было опасно само по себе, поэтому мы двигались медленно, напряжённо всматриваясь в белёсую темноту. Ванхаген стоял на корме, плотно сжав челюсти, и в ту минуту даже я опасался к нему подходить. Поэтому, когда один из ветеранов вдруг положил ему руку на плечо, я подумал, как бы ни случилось беды.

— Там, это… один жив ещё и говорит, что-то о «Белой Ярости». — Поведал старый рубака в ответ на немой вопрос ярла.

Ванхаген также молча, прошёл к мачте, где находился тот, о ком говорил ветеран. Я последовал за ним, так-как рассказы об этой пиратской ведьме почему-то стали меня живо интересовать. Воин в доспехах стражника лежал в луже собственной крови и, судя по кровавым пузырям, пенящимся на его губах, жить ему оставалось недолго. Но он был в сознании и ещё пытался, что-то сказать.

— Почему на нас напали? — Спросил Ванхаген спокойно, будто выговаривал слуге за незначительный проступок.

— Почтенный Лимо прибежал вечером в магистрат и рассказал, что вы захватили его в плен и ограбили! — Прохрипел умирающий.

— А причём тут «Белая Ярость»?

— Лимо говорил, что вы с этой ведьмой связаны… то-ли вы ей служите, то-ли она вам… он сказал, что встретил вас неподалёку от того места, где наши купцы вот уже несколько раз видели её адский корабль!

— И где оно, это место?

Раненый объяснил, но я не силён в мореходстве и понял лишь то, что надо идти строго на запад два дня с небольшим. Это объяснение стоило несчастному последних сил, он захрипел и стал закатывать глаза. Ванхаген жестом приказал его добить, что и было немедленно сделано. Сам ярл снова прошёл на корму и, усевшись на ступеньку рядом с рулевым, глубоко задумался. Я устроился неподалёку, поскольку намеревался поговорить, но не хотел беспокоить его раньше времени.

— Это она. — Наконец сказал он, обращаясь ко мне, хоть его глаза и смотрели куда-то мимо.

— Почему ты так думаешь? — Спросил я, не слишком удивившись, поскольку такие мысли мне тоже приходили в голову.

— Я не думаю, я чувствую! — Заявил ярл. — А ещё я чувствую, что ты, чего-то не договариваешь. Что ты знаешь о драконе?

— Только то, что он её сожрёт, если поймает! — Пожал плечами я.

— И потому она вышила его изображение у себя на парусе?

На это мне нечего было ответить, и я решил сменить тему:

— Почему ты не убил трактирщика?

— Такая кровь — дрянная пища для меча. Впрочем, я может быть, ещё сверну ему шею, так-как точно знаю, куда пойду в Вик на следующий год!

Я ничего не сказал ему на это, но про себя пожалел жителей Амстердама, с которыми только что дрался не на жизнь, а насмерть. Странно, но предположение Ванхагена почему-то казалось правдоподобным, хоть и было непонятно, на чём основывается это правдоподобие. У нас было так мало сведений, а на то, что «Белая Ярость» это потерянная дочь Анхеллинды ничего конкретно не указывало. Но почему-то во мне всё росла и росла уверенность, что ярл прав. Всё как-то само собой складывалось в единую мозаичную картину, в которой, правда, недоставало ещё многих элементов, но изображение уже принимало вполне отчётливый вид. Как-то всё это было слишком просто, если не сказать примитивно. Я не такой большой знаток человеческой жизни, но та её часть, которую я знал по книгам, выглядела сложнее и запутаннее, чем то, что мне довелось увидеть и испытать в том мире. Тут мне пришло в голову, что я фактически ничего не знаю о мире, в котором нахожусь. Что это? Знаменитый мир людей, откуда когда-то были изгнаны драконы или?.. И тут меня осенило! Ну, конечно же! Это трещина, вроде той, где мы так были счастливы с Анджеликой, где познакомились с доном Клеофасом и с вами, падре Микаэль, и где я стал человеком! Сразу оговорюсь, что я ошибался в своих выводах, но тогда эта мысль показалась мне единственно правильной, поскольку объясняла массу совпадений и быстроту событий происходивших со мной и с окружающим меня миром.