Интерферотрон Густава Эшера

Морис не имел особых технических знаний и к стоявшей перед ним задаче относился с трепетом. В ангаре он расчистил большой рабочий стол, оборудованный приборами, и начал выкладывать на него все добытые детали по перечню, помечая каждую. Сборка интерферотрона немного облегчалась тем, что отдельные узлы уже были объединены в стандартные блоки, уменьшая таким образом количество деталей до тысячи с небольшим. Аппарат состоял из следующих основных частей: датчики, приемное устройство, накопитель, панорамный преобразователь, модуль визуализации, элементы памяти и управляющий модуль. Эшер рекомендовал Морису пока что заняться сбором комплектующих или поиском аналогов, причем особое внимание уделить расширению памяти. О деталях, необходимых для внесения изменений в конструкцию, Густав обещал сказать позже. Вейвановский пока не столкнулся с трудностями: все необходимое на три четверти обнаружилось прямо в ангаре, а остальное он рассчитывал найти на чердаке или в подвале, где находилось еще около двух сотен ящиков и коробок.

Первые триста деталей, поиск которых заполнил весь день, заняли в размеченной на столе сетке участок площадью полтора на полтора фуга. Морис успел вписать в квадратики обозначения для нескольких десятков, прежде чем отправился спать перед очередной вахтой. Уходя, он прикрыл стол куском ткани: сквозняком могло сдуть самые мелкие части, кроме того, ему не хотелось посвящать в свою работу Филомелу. По счастью, она его в тот день не беспокоила.

В одиннадцать часов вечера Морис вновь стоял на крыльце ее дома, и огонек сигареты все так же светился в дальнем углу. «Добрый вечер», — сказал огоньку Морис.

— Добрый вечер, — ответил тот, улетая в кусты.

Вид у Филомелы был усталый, успел заметить Морис в освещенной прихожей.

— Как больные? Заставили понервничать? — участливо спросил он.

— Да. Причем изрядно.

— Что случилось?

— Наш самый тяжелый чуть концы не отдал. Целый час откачивала.

— Как? Почему?

— Не знаю. Остановка сердца. Пришлось его опять немного разбирать.

В то время как под руководством Густава Эшера собирается интерферотрон, его самого, словно старый будильник, свинчивают и развинчивают, подумал Морис.

— А как он сейчас?

— Более-менее стабильно. Вы следите за ним внимательно. Вдруг он среди ночи опять соберется помирать.

— Если что-то будет не так, я вас обязательно разбужу. Это медсестры подняли тревогу?

— Да.

— А что остальные пациенты?

— Пытались проснуться, но я им опять пустила снотворное. Дозы должно хватить до утра. У них, во всяком случае, понемногу все восстанавливается.

В спальне, где лежал Густав Эшер, Мориса вновь ожидали то же самое кресло и крепкий кофе.

— Я смотрю, сегодня вы не настроены развлекаться детективами, — сказала Филомела, прочитав название на обложке руководства, которое Морис бросил на сиденье кресла. — Техникой интересуетесь?

— Да, немного. Для общего развития.

— Что-то мне не приходилось слышать о таком аппарате. Это какой-нибудь курьез из вашей коллекции?

— Нет. Этой штуки больше не существует, есть только ее описание.

— Вы планируете заняться ее реконструкцией?

Морис внимательно посмотрел в глаза Филомеле. Была это женская интуиция или особая проницательность, он не знал и выяснять не собирался, памятуя о своем недавнем фиаско с анализом психики. Филомела смотрела на него спокойно и доброжелательно, без всякого подвоха.

— Возможно. Я еще не решил. Для начала хочу почитать теорию. Вдруг это выдумка сумасшедшего ученого, за которую браться не стоит.

— Ну что ж, приятного времяпрепровождения. Я пошла спать. Разбудите без пяти час.

— Хорошо. Спокойной ночи.

Филомела обновила обстановку в палате Эшера и ушла в соседние спальни, а через минуту в коридоре послышались ее шаги, удалявшиеся в направлении лестницы. Морис взглянул на табло: жизненный тонус Густава Эшера установился на восьмипроцентной отметке. Придется поторопиться с интерферотроном, а то как бы уважаемый изобретатель не покинул нас раньше времени, подумал Вейвановский, устраиваясь в кресле с книгой. Для начала же действительно не помешало бы ознакомиться с теорией.