Интерфейс

Переход подарил ему много свободного времени, только часть которого можно было убить на поле для гольфа. Карл Форт принялся вмешиваться в политику в шестидесятых, поддерживая таких, как Калеб Рузвельт Маршалл, Голдуотер и Уоллес. Он был главным игроком в консервативных кругах Калифорнии в семидесятых и восьмидесятых. Он вложил большие деньги в консервативный мозговой центр, в котором Тип Маклейн получил свою первую работу.

И когда Маркхемы начали планировать проведение завтрака, Карл Форт лично позвонил Типу Маклейну и пустился, без дураков, в воспоминания о старых добрых временах Депрессии, а Тип Маклейн называл его, без дураков, сэром.

Швейгель, тем временем, завершил свою проповедь молитвой. Несколько человек сцепили пальцы и благочестиво опустили головы. Все остальные пребывали в бешенстве или смущении. Затем пришел черед Типа Маклена.

Его встретили бурными аплодисментами. Нервозная тишина, в которой Швейгель давал свое представление, была, наконец, взломана. Маклейн поднялся с места за главным столом, махая и кивая толпе: полутора сотням богатейшим людям Запада, сидящим за длинными столами перед бумажными тарелками и пластиковыми стаканчиками. С одной стороны, за кордоном из красных лент, метались, как дикие животные, представители прессы.

Дело предстояло плевое. Эти люди любили его; он не мог тут оступиться.

– Спасибо вам огромное. Спасибо мистеру и миссис Маркхем за то, что предоставили свой двор для этого мероприятия. Через несколько месяцев я надеюсь ответить приглашением на приглашение – хотя, боюсь, вам придется прилететь в Вашингтон, округ Колумбия.

Несколько человек расхохотались, раздались аплодисменты.

– Хочу открыть вам маленький грязный секрет: меня уже тошнит от избирательной кампании. Думаю, к сегодняшнему дню уже вся Америка получила мое сообщение. Большинство из тех, кто его слышал, кажется, согласны с ним. Мои оппоненты – нет, но мне всегда казалось, что они вообще чуть лучше находят общий язык не с людьми, а с собаками.

Примерно полдесятка слушателей – те из них, кто уже видел встречу Файлера с Гуфи по телевизору – громко рассмеялись. Остальные неуверенно захихикали. Шутка, однако, предназначалась не для них. Она предназначалась для вечерних выпусков новостей, где она будет окружена необходимым контекстом.

– Поэтому я не собираюсь изводить вас обычными скучными речами. Вместо этого я хотел бы сказать – очень кратко – о некоторых идеях, которым я собираюсь дать ход, когда в следующем январе займу Белый Дом.

Тут Маклейн сделал небольшую паузу и притворился, будто перебирает заметки, поскольку за одним из столов возникла какая-то суматоха, и ему не хотелось повышать из-за нее голос. Он предположил, что причиной послужило опрокинутый стакан лимонада или еще какой-то пустяк. Однако шум не затихал. Он продолжал нарастать.

Несколько человек поднялись на ноги. Все они смотрели на пожилого мужчину, откинувшегося на стуле и почти сползшего с него, который прижимал кулак к грудной клетке. Рот его был широко открыт, он задыхался.

– Есть среди присутствующих врачи? Человеку плохо, – сказал Маклейн.

Что-то привлекло его взгляд: Зек Зорн, вскочив, обеими руками показывал ему спускаться с кафедры, напоминая одного из тех парней, которые семафорят лайнерам в аэропорту. Маклейн быстро сошел на землю. Позже он понял, какой это был хороший совет. Стоя в такой момент у микрофона, он мог показать, что способен справиться с ситуацией истинно по-президентски. А мог и все испортить.

Никто не отозвался на его призыв. Все объективы и микрофоны на импровизированной пресс-галерке развернулись к страдающему старику.

Люди вокруг пытались оказать ему первую помощь, применяли обычные народные методы. Стол в одно мгновение освободили, сдернув с него скатерть вместе с тарелками и стаканчиками, и четыре человека уложили недужного на его чистую поверхность. Ему ослабили галстук. Кто-то предложил ему стакан воды. Никто не делал ничего, что могло продлить ему жизнь, срок которой явно исчислялся уже несколькими секундами или минутами.

Мистер Маркхем поднялся на кафедру, подтянул поближе микрофон и заговорил:

– Попрошу все оставаться на своих местах. Освободите для Карла побольше пространства.

Сраженный приступом старик оказался Карлом Фортом.

Маклейн не мог отвести от него глаз. Форт правил Калифорнией Маклейнов, как владыка демонов. Маклейн знал его в лицо и по имени с младенческого возраста. Он был всеприсущ и всеужасен для всех оки, которые работали на него, принимали побои от его головорезов и каждую неделю гадали, снизойдет ли Форт до выдачи зарплаты. Дядя Парвис три или четыре десятилетия кряду по меньше мере раз в день клялся убить Карла Форта собственными руками. И вот, после всего этого, Карл Форт умирал прямо на глазах у Нимрода Маклейна. Если бы только Парвис оказался здесь!

Слева от Маклейна возникло внезапное движение. Кто-то перепрыгнул через стол и широкими шагами уверенно двинулся через лужайку к Карлу Форту. Тип присмотрелся и понял, что это Преподобный доктор Уильям Джозеф Швейгель.