Интеллигент кислых щей (СИ)

Мне этот пасьянс за два часа изрядно надоел, но под конец я всё-таки упала в обморок.

В чувство меня привели, когда мы оказались в аэропорту

« Бурже », и поехали в отель.

Макс постоянно мотал головой, ему было интересно. А я сидела бледная, и на внешние раздражители не реагирующая.

В Париже я была с Димой, тут прошёл наш медовый месяц. Дима был таким нежным и ласковым сначала, мы с ним целовались на макушке Эйфелевой башни, и постоянно гуляли. А в Москве он вдруг резко превратился в зверя, и я не понимала перемен, произошедших с ним.

Но где-нибудь на юге, когда мы ездили отдыхать, он опять

превращался в любящего мужа, и я ничего не понимала, да и сейчас не понимаю.

Париж принадлежит нам с Димой, я имею в виду, ни с одним другим мужчиной я сюда не ездила, и вернуться я сюда хотела только с Димой. Макс не тот человек, с кем я бы хотела здесь находиться.

С журналом я решила вопрос за один день, они немного успели напечатать, и особого урона это не нанесло.

На следующий день в отель нам принесли свежий номер.

- Милый, ты понимаешь по-французски? – протянула ему

журнал.

Мы ещё спали, и пришла горничная, она же отдала нам

журнал, переданный ей курьером. Она принесла завтрак,

овсянку для меня, и яичницу для Максима, и кофе с

булочками.

- Что там такое? – он взял свежий номер, - ничего вы размахнулись, только я мало что понимаю, французский знаю в общих чертах.

Утро я провела пользой, решила все дела, а потом пошла показывать Максу Париж.

Париж – это настоящее чудо, и я люблю Францию, но у нас мало времени, и поэтому я потащила Макса по основным достопримечательностям.

Показала ему Лувр, затащила на Эйфелеву башню, мы с ним пообедали на третьем уровне башни. Сходили к собору Парижской Богоматери, в сквер Вер – Галан, бросили монетки в фонтан на площади Шатле. А потом от Елисейских полей поднялись на вершину холма Шайо, на площадь Звезды, которая теперь именуется площадью Шарля де Голля.

Но на свою любимую улицу Вогезов в сердце старого аристократического квартала Марэ я его не повела, там я была с Димой. Мы тогда промокли насквозь, целуясь под дождём, и сейчас туда пошла одна.

У меня была деловая встреча, а потом я сидела в маленьком кафе, и пила кофе – глясе, глядя на проливной дождь.

Насыщенными были эти дни, напоследок я сводила Макса на Монмантр, в Люксембургский сад, и к Латинскому кварталу.

Это очень красивое место, очень оригинальная церковь 15 – 17 веков Сент – Этьен – дю – Мон, древние церкви Сен – Жюльен – ле – Повр, Сен – Северен, и фонтан Сен – Мишель, с одноимённым бульваром.

В последний день сводила его ко второму после Нотр – Дама собору в городе – Сен – Сюльпис, и мы послушали один из лучших в стране органов. Макс не понял этой музыки, на меня ошарашено косился, но католическую службу высидел, а потом всю дорогу молчал, но вскоре не выдержал.

- Слушай, к чему эта культурная хрень? – только и спросил он.

- А тебе не интересно? – посмотрела я на него.

- Просто я обалдел от этой красоты, и хочу просто в кафе

посидеть.

- Даже не надейся, у нас ещё два музея на повестке дня, -

обрадовала я его, пробежалась по музеям, и мы понеслись в

аэропорт.

Макс ещё не отошёл от оперы, на которую я его вчера вечером затащила, и был раздражён.

Провожать нас приехала Кристина. Мы с ней немного пообщались, а я познакомилась с её мужем, но поболтать хорошенечко не успели.

- Чертобесие! – хмуро воскликнула Кристинка, обнимая меня в аэропорту, - приезжайте к нам на Рождество, и Василису привози. Я хочу познакомиться с твоей дочкой. Со всеми тремя хочу познакомиться.

- Лучше ты к нам на Новый Год, - весело сказала я, - сколько ты в России не была?

- Да лет десять, может, поменьше.

- Ужасно! – совершенно искренне воскликнула я, - ты должна съездить в Москву.

- А что мне там делать? – пожала она плечами, - родных уже не осталось, да и не тянет.

- Состаришься, потянет, - со смехом сказала я.

- Сплюнь, - не смогла сдержать улыбки Кристя, - не хочу становиться старухой, лучше приезжайте вы к нам.

- Приедем, - заверила её я, и мы сели в самолёт.

Как вы понимаете, из самолёта меня вынесли, потом я сутки спала, и очухалась не скоро.

На улице лил дождь, как из ведра. Осень совсем вступила в свои права, и я одела джинсы и свитер, и спустилась на кухню.

- Париж хоть красивый? – услышала я голос Ивана Николаевича, - по кабакам прошлись, наверное.