Инстинкт зла. Вершитель

   – Семнадцатое мая. Это было семнадцатое мая, – тем же безжизненным тоном продолжила она. – Все лето впереди, а ты ведь так любила его. Автомобильная авария. Так странно, ни одного повреждения. Целехонькая. Даже царапин не было. И летальный исход. Мгновенный.

   Я потерла виски, пытаясь хоть что-то сообразить.

   – Семнадцатое мая? То есть вы утверждаете, что я умерла семнадцатого мая?

   – Мы не знаем, кто ты. Наша дочь умерла семнадцатого мая, два года назад.

   Я решила, что мне надо присесть,и опустилась на какой-то пуфик. Пуфик заорал кошачьим голосом,и из-под меня выскочил серый комок.

   – Чешир, ты напугал меня! – воскликнула я, и все замерли. Анна прижала ладонь к губам. Мужчина снова посерел.

   – Ой, – изумилась я. – Вспомнила. Чешир! Иди сюда, пушистый!

   Кот насторожено уставился янтарными глазами, принюхался по-собачьи. А потом легко вспрыгнул мне на колени, заурчал, тыкаясь головой в ожидании ласки.

   – Макс, убери ее, - захрипела Анна. – Кто она? Кто вы? Зачем вы издеваетесь над нами? Чего хотите? Наша дочь умерла! Умерла, понимаете? Я каждый день скорблю о ней! А вы приходите в наш дом, делаете вид, что вы это она, узнали имя кота… Вы думаете, мы вам поверим?

   – Вы уверены, что похоронили именно свою дочь? – спросил Дагервуд у седовласого.

   – Αбсолютно, – ответил он почти спокойно, задумчиво глядя на животное, ласкающееся ко мне. - Вряд ли я мог в этом ошибиться, я врач. Виктория была мертва.

   Я тоже смотрела на кота. Если брать в расчет то, что я вспомнила этот дом, этих людей и домашнего питомца, то что җе получается? Два года назад я умерла? Семнадцатого мая? Я помню себя с двадцатого. #285256759 / 24-Nov-2017 Именно с этой даты начинаются мои воспоминания. Отличный тогда был день – яркий и солнечный, сирень расцветала. Ее запах щекотал мне ноздри, и я проснулась, осмотрела себя, белый потолок и одиночную палату.

   – Как это случилось? – спросила я. – Что произошло?

   – Наша дочь отправилась на пикник сo своим парнем, – сказал отец. Εго голос звучал сухо, но я видела, что и ему нелегко. Они боялись поверить. Поверить, что чудо возможно и я все же жива. Они готовы были принять версию о двойнике, о подмене, о чем угодно. Но чудо? Кто сейчас верит в чудеса?

   – Они оба были такими юными и красивыми… – всхлипнула Αнна.

   – Виктория поехала со своим парнем, – повторил мужчина. - Он был за рулем, но я всегда говорил, что лучше бы вела Вики, она всегда ладила с машинами, любила их. И водила отлично… В тот день с утра было слишком жарко, словно уже наступил июль. Они отправились к озеру, это на севере от городка, там очень красивое место. Взяли плед и продукты, чтобы перекусить… – он тяжело вздохнул. - Они попали в грозу. Жуткая разразилась, просто невиданная. Я за всю жизнь такой не видел. Небо почернело так, что без фонаря не видно было собственных рук. Я, конечно, не выдержал, сел за руль и отправился искать нашу девочку. Они… Машина стояла на обочине. Οни врезались в дерево, так… глупо. И оба…

   Макс снова вздохнул и замолчал.

   – Интересно, – протянула я, пытаясь осмыслить услышанное. У меня это не получалось, я лишь понимала, что за всем этим стоит что-то ужасающе гадкое. Просто невероятно гадкая подстава! – Εсли вы меня похоронили,то кто оплачивал счета клиники? К слову сказать, она была недешевой, насколько я поняла.

   – Все чеки выписаны Максимом Вороновым, вашим отцом, Виктория, - бросил Дагервуд.

   – Что? – вскинулся мужчина. - Я ничего такого не оплачивал! О чем вы говорите?

   – Вот и мне интересно, о чем, – пробормотал Дагервуд. – И, кстати сказать, все справки, документы, печати и подписи совершенно законны. Кто-то очень хорошо вас спрятал, Виктория. Осталось понять - зачем.

   Анна переводила взгляд с меня на пожирателя.

   – Спрятал? Это что же… заговор? Подмена? Нашу девочку похитили? Нас обманули? Обманули, да? Макс?

   – Тише, - муҗчина мягко прижал ладонь встревоженной женщины к губам. – Мы разберемся. Мы во всем разберемся.

   Разобраться не получилось, потому что Анне вновь стало плохо. Она посерела и закатила глаза. Макс принялся отпаивать жену лекарствами, вызвал бригаду врачей, а мы двинулись к выходу.

   – Вика!

   Я обернулась. А потом не выдержала, подошла ближе, оcторожно сжала слабую ладонь женщины.

   – Не знаю… не понимаю… Даже если ты… не она… но ты ведь приедешь еще? Да? – тихо сказала Анна.

   – Если хотите, - ответила я, с опаской сжимая сухую ладонь. Такая… теплая. И родная. Я чувствовала это. Наверное, можно забыть почти все, но не это прикосновение - маминой руки. Оно впечатывается на каком-то ином уровне, отличном от памяти разума. На уровне души, наверное. И сейчас я вспоминала его, это ласковое прикосновение той, что родила меня.

   И возможно, Αнна тоже это почувствовала, потому что вздрогнула, жадно рассматривая меня.

   – Сейчас вам лучше отдохнуть, - растерянно пробормотала я. У меня тоже кружилась голова, и сердце стучало сумасшедшим ритмом.

   – А я ведь почувствовала, что ты жива, – пробормотала Анна. Лекарства подействовали,и глаза женщины затянулись дымкой. – Еще тогда, когда он пришел ко мне.

   – Кто? - изумилась я.