Инстинкт хищницы

Ему пришлось замолчать. Серпухова уже возвращалась, неся серебряный поднос с тремя чашками, сахарницей и сливками. Егор впервые оказался в таком доме, как этот. Повсюду антиквариат – инкрустированные столики, стулья с гнутыми ножками, дорогие портьеры и шторы, а еще множество статуэток из бронзы и фарфора. Огибин боялся повернуться лишний раз, чтобы ненароком не опрокинуть какую-нибудь вазу династии Минь.

Элеонора Серпухова поставила поднос на стол.

– Юра… он и вправду в больнице? – спросила она.

– Да, – кивнул Курепов.

– И как он сейчас?

– Неважно. Инфаркт.

– Надо же, в его-то возрасте. Вы говорили с ним?

Следователь покачал головой:

– К нему пока не пускают.

– Мне очень жаль, – проговорила Элеонора и отвернулась. Егор готов был поклясться, что женщина вытирает слезы.

– Вам его жалко? – удивленно спросил он. – Вы ведь обвиняли зятя в убийстве дочери!

– Это так, – согласилась Элеонора. – Понимаете, я мать, мне необходимо было найти виновного в смерти Аленушки, но теперь… Теперь я вовсе не уверена, что это правда. А вы как считаете? – Ее взгляд с надеждой устремился на Курепова.

– Дело не в том, что считаю я, – ответил он. – Дело в том, что является правдой. Поэтому мы и пришли к вам, Элеонора Григорьевна. Надо кое-что прояснить.

– Я слушаю.

– В день смерти вашей дочери вы уходили от нее последней.

– Да, наверное, – кивнула женщина. – Мы долго разговаривали.

– Вот как раз об этом-то я и собирался спросить. Какова была тема беседы?

Серпухова напряглась. Ее ладони, сложенные на коленях, сжимались и разжимались.

– Мы говорили о Юре, – произнесла она наконец. – О том, что у него есть женщина на стороне. Я давно подозревала нечто подобное. И в самом деле, кто поверит, что такой мужчина, как мой зять, сможет долго обходиться без секса? – Она с видимым трудом выговорила последнее слово.

– А как ваша дочь узнала о другой женщине? Ей сказала Анжела Сумская?

– Откуда вы знаете? – удивилась Серпухова. – Я никому…

– Вы тут ни при чем. Мы просмотрели записи с камер внутреннего наблюдения и выяснили, что в тот вечер у Алены было только две посетительницы – вы и Анжела Сумская. Она ушла как раз перед вашим приходом, а вы покинули палату дочери очень расстроенной. Как видите, вовсе не обязательно быть Шерлоком Холмсом.

– Вы правы, – вздохнула Элеонора. – Анжела очень подружилась с Аленушкой после того, как отправила ее в швейцарскую клинику. Дочь делилась с ней всем. Алена говорила, что сначала Анжела пыталась ее разубедить, мол, все эти подозрения беспочвенны. Но в тот день она пришла, чтобы рассказать дочери правду. Она была огорчена, но не могла больше скрывать от Аленушки, что у Юрия действительно есть любовница и он собирается оставить жену, как только та окончательно поправится. Для Алены это стало бы настоящей трагедией, понимаете?

– Разумеется, понимаю.

– Нет, вы не можете понять! – воскликнула Серпухова, крепко сцепив ладони. – Алена привыкла к тому, что Юра всегда рядом, со школы. Он заботился о ней, знал ее привычки, брал на себя ответственность за их брак – за всю их жизнь. Наверное, мы неправильно воспитывали дочь, и я виновата в этом больше, чем мой муж. Алена выросла эгоисткой, очень несамостоятельной, зависимой от окружающих. Думаете, я этого не осознавала? Конечно же, осознавала, но мне это даже нравилось, ведь так мы оставались с ней невероятно близки. И Юра… Ему пришлось принять ту модель поведения с Аленой, какую навязала ему наша семья. Он ведь был так же молод, как она, а мы сделали из него пожизненного опекуна для нашей дочери. Может, за это бог и наказал нас? Прервал жизнь Алены, чтобы Юра наконец оказался на свободе?

Ни майор, ни лейтенант не ожидали, что мать Алены внезапно начнет исповедоваться. Это были вовсе не те слова, на какие они оба могли рассчитывать. На их глазах женщина, на могиле собственной дочери бросившая зятю обвинение в смертном грехе, оправдывала его.

– Значит, вы больше не настаиваете на том, что Алену убил ваш зять?

Элеонора покачала головой:

– Думаю, я никогда по-настоящему в это и не верила. Мне просто необходимо было объяснить себе, почему моя дочь умерла.

– И почему же? – спокойно поинтересовался Курепов.

– Если б я только знала, – простонала Элеонора и закрыла лицо ладонями.

Лейтенант ожидал, что майор как-то отреагирует, но тот хранил молчание. Тогда он решился подать голос:

– Но все же факт остается фактом, Алена умерла не от естественных причин. В ее крови обнаружена передозировка снотворного препарата.

– Да, – согласно кивнул Курепов. – И этот препарат ей кололи регулярно перед сном в течение года.

– Вы считаете, что имела место врачебная ошибка? – спросила Серпухова, отрывая ладони от лица.

– Сомневаюсь, – спокойно ответил Курепов. – Помимо того, что в ее желудке обнаружили барбитурат, Алена получила еще и инъекцию.

– Вот я и говорю, ее намеренно отравили! – воскликнул Огибин.

– Но кому могла быть выгодна ее смерть? – спросил Егора Курепов. – Кто мог ненавидеть Алену настолько, чтобы желать ей смерти?