Инспектор по сказкам

Мимо меня проехал воз, полный репой. Мужичонка-возница нахлестывал коня, настороженно оглядываясь назад – как раз в ту сторону, куда я и хотел идти.

"Украл, что ли?" – подумал я, но никаких мер предпринимать не стал: а вдруг не украл? Зачем огульно обвинять человека.

Отдыхая на обочине, я стал свидетелем еще одного неприятного эпизода: черный восьминогий паук, перебираясь по ниточкам паутинок с дерева на дерево, словно обезьяна по лианам, тащил опутанную толстой веревкой муху, которая уже не сопротивлялась и не жужжала. Паук сладострастно блестел множеством глаз.

"Жрать захотел, – лениво подумал я. – Закон природы…"

Отдохнув, я продолжил свой путь, и, пройдя немного, увидел на расчищенной от леса небольшой делянке медведя, перекидывающего репную… репяную… реповую… в общем, ботву репы.

– Мне – вершки, ему – корешки, – бормотал медведь. – Вроде правильно – рассчитались, как договаривались, – а только чувствую, что он меня надул. Юридически вроде верно, а по факту…

Я не стал объяснять медведю его права и обязанности и скоренько миновал его, отметив для себя и этот эпизод.

На этом мои встречи со зверями не закончились.

По дороге шли лиса и журавль, чуть ли не обнявшись. У лисы на шее висел кувшин, журавль держал под крылом большое пластиковое блюдо.

– Согласись, что в последнем случае ты был не вполне корректен… – тихо выговаривала за что-то лисица журавлю.

– Но и твоя позиция смотрелась неадекватно… – возражал журавль.

Они прошествовали мимо меня и дальнейшего продолжения их разговора я не расслышал.

Зато услышал тонкий писк со стороны высокой мачтовой сосны. На ней сидел комар и подтачивал нос небольшим оселком – наждачным камнем.

"Не на меня ли точит?" – испугался я.

Комар выглядел очень агрессивно.

Но меня он не тронул. Подлетел, покружился – я увидел на его боку крошечную сабельку, а в передней лапке – маленький керосиновый фонарик с защищающей стекло ажурной металлической сеточкой.

– Сэр! – обратился он ко мне на чистейшем английском языке. – Не соблаговолите ли вы подсказать мне, где находится тот злой паук, который поволок в уголок мою нареченную невесту – Муху-Цокотоху?

– Во-он туда-туда лети, – зауказывал я ему большим пальцем назад, за спину, а сам усиленно думал: почему на английском? Это ведь Маршак, кажется, делал переводы с английского, из "Сказок Матушки Гусыни", а Чуковский, по-моему, нет. Или я ошибаюсь?

Комарик улетел, воинственно пища.

Немного отдохнув, я пошел наобум налево. Встретились мне коза и семеро козлят, которые шли гуськом. Они вежливо промемекали что-то, я в ответ помахал им рукой.

А при дальнейшем продвижении наткнулся на еще один распаханный участок, на еще одну делянку, посредине которой торчало ужасающих размеров корнеплодное растение желтого цвета.

Не будучи крупным специалистом агропромышленного комплекса, я, тем не менее, догадался о его родовой принадлежности – других знаменитых растений в сказках вроде бы не встречается. (Исключая, конечно, молодильные яблочки. Но о них – разговор особый…)

Репка! Да и окружение вокруг стояло соответствующее: чешущий в затылке дедка, сраженный неожиданно богатым урожаем; причитающая бабка, заламывающая руки и утирающая платком то ли слезы счастья, то ли слезы солидарности с дедом; радостно танцующая внучка, непосредственная, как все дети; лежащая в тени репки Жучка, со степенно сложенными лапами и с невозмутимым выражением на морде, однако то и дело поглядывающая на хозяина в ожидании команды; выгибающая спину кошка, которой происходящее будто бы вообще не касалось; и задумчивая мышка, вид которой недвусмысленно говорил, что основную тяжесть работы, ясное дело, придется выполнять непременно ей.

Я подошел, поздоровался. Мне ответили нестройным хором – похоже, репетировали, но слаженности не достигли.

В глазах у деда явственно затеплилась надежда, однако, смешанная с сомнением.

– Ба! – воскликнул он с наигранным оптимизмом. – Кто к нам пожаловал! Сам Генеральный Инспектор!

– Откуда вы меня знаете? – удивился я.

– Мышка на хвосте новости принесла, – кивнул он на мелкое млекопитающее, со скучающим видом отвернувшееся в сторону. "Вот, еще и почтальоном служить приходится, – говорило неприязненное выражение ее мордочки. – Все на мне!"

– Хорошая мышка, – похвалил я, чтобы хоть что-то сказать, стимулировать зверька морально.

Дедка продолжал:

– Кто же еще к нам появиться может? – усмехнулся он. – Помощников-то ниоткуда не дождешься: как уехали в город – так и с концами. Внучку вон подбросили на лето на воспитание, – кивнул он на десятилетнюю по виду девочку. – А у нас, как на грех, инспекция за инспекцией, урожай убрать некогда…

Не скажу, что его слова меня задели – разозлили или раззадорили – просто воспитание у меня такое, что не могу я не помочь, если пожилые люди вынуждены заниматься непосильным трудом.

Словом, засучил я рукава, ухватился за репку – бабка с дедкой встали рядом, внучка привычно уцепилась за бабкину юбку, Жучка с кошкой тоже где-то пристроились, и только мышка тасовалась вокруг нас, не находя себе места – и вытащили репку!