Инспектор мертвых

– У многих побывавших там сердце бешено колотилось от испуга, когда в тумане внезапно возникал зловещий призрак. – Де Квинси разжевал еще одну пилюлю. – Иногда проницательный наблюдатель сам догадывается, в чем секрет, иногда ему объясняют проводники.

– И в чем же секрет?

– В июне солнце восходит за спиной у наблюдателя. Тень ложится на клубящийся у подножия горы туман. Увеличенный во много раз силуэт повторяет каждое движение человека, но в такой гротескной, искаженной форме, что кажется никак с ним не связанным.

– Значит, у явления есть научное объяснение, – заключил доктор Арбетнот.

– Мой отец считает, что сновидения в чем-то похожи на подобные тени, – сказала Эмили.

– Сновидения? На тени?

– Обеспокоенный чем-то человек обычно не понимает, что ночные кошмары косвенно отражают его переживания, – пояснил Де Квинси. – Но если ему объяснить – а еще лучше помочь разобраться, какие именно переживания вызывают кошмары, – подобный опыт может оказаться первым шагом к выздоровлению.

– Насколько я понимаю, мистер Де Квинси, вы не медик. Ваша теория остроумна, но лишена научного обоснования. Сновидения и кошмары – не более чем фантомы, вызванные электричеством.

– Было бы глупо думать иначе. Что ж, давайте оставим в покое толкование сновидений. Представьте себе, что в детстве Эдварда Оксфорда или его матушку часто избивал отец. Потрясение от жестокости родителя могло бы объяснить, почему юноша вырос настолько неуравновешенным, что не мог подолгу удержаться ни на одной работе, почему он испытывал приступы истерического хохота и получал удовольствие от мучений других людей.

– Не хотите же вы сказать, что именно побои, полученные Оксфордом или его матерью от отца, заставляли его впоследствии причинять боль другим людям и в конце концов побудили выстрелить в королеву?

– Доктор, вы выразили мою идею гораздо лучше, чем сумел бы я сам! – воскликнул Де Квинси.

– Но она совершенно лишена смысла. Неужели вы полагаете, что посредством бесед с Оксфордом о побоях, нанесенных ему в детстве, удалось бы объяснить движущие им мотивы и заставить отказаться от своих намерений?

– Во всяком случае, такая теория заслуживает внимательного рассмотрения.

– Что ж, еще раз вынужден повторить: вы не медик. Если хотите повидаться с Оксфордом, то это лучше сделать немедленно. Через полчаса у меня назначена другая встреча.

Когда они выходили из кабинета, в левом крыле лечебницы снова завопила женщина. Посетители опять посмотрели в ту сторону, откуда донесся звук. Спящие под скамьями собаки встревоженно подняли головы.

– Там мы содержим больных женского пола, – объяснил доктор Арбетнот. – Мужчины находятся в противоположном крыле.

Солнечный свет, проникая через окна, освещал картины с умиротворяющими пейзажами на стенах. В клетках щебетали птицы.

– Эмили, эти птицы… – начал Де Квинси.

– …не плод твоего воображения, – успокоила его дочь.

– Камеры начинаются в соседнем коридоре, – сказал доктор Арбетнот.

– Камеры? – удивилась Эмили.

– Поскольку пациенты поступают к нам по приговору суда, мы привыкли называть их комнаты камерами.

Из глубины здания, отражаясь эхом от стен, прилетел еще один вопль – на сей раз мужской. Дойдя до конца галереи, доктор Арбетнот повернул налево, в другую часть больницы.

– Здесь содержатся умалишенные преступники мужского пола, – пояснил он.

Хотя и в этом коридоре окна пропускали солнечный свет, с каждым шагом становилось все темнее.

– Приведите Эдварда Оксфорда в комнату для посетителей, – велел доктор охраннику.

Того, похоже, крайне поразил сам факт, что к особому пациенту явились гости.

– Бóльшую часть времени Оксфорд проводит в камере, – снова обратился доктор Арбетнот к Де Квинси и Эмили. – Но днем ему разрешены прогулки по внутреннему двору. Мы стараемся подвигнуть его на полезные действия, вроде накачивания помпой воды для нужд больницы. Но чаще он просто ходит кругами и бормочет себе под нос, что не заслужил заключения.

Отгороженная часть комнаты, куда привели Де Квинси и Эмили, так скудно освещалась дневным светом, что даже лампа над головой едва разгоняла сумрак. Перед закрытой дверью с небольшим отверстием, через которое можно было заглянуть в соседнее помещение, стояла скамья.

– Сейчас появится Оксфорд, – предупредил доктор Арбетнот.

Де Квинси опустился на скамью и с задумчивым видом посмотрел на дверь.

– Эмили, пожалуйста, сядь рядом со мной. Я хочу, чтобы Оксфорд видел лицо симпатичной девушки. Возможно, это приведет его в лучшее расположение духа.

Эмили, немного смутившись, выполнила просьбу отца.

За дверью раздались тяжелые шаги. Они становились все громче, и наконец в поле зрения возникли какие-то силуэты, которые затем превратились в двух охранников, сопровождающих мужчину в свободной серой одежде.

Охранники усадили пациента за стол приблизительно в десяти футах от отверстия, сквозь которое на него смотрели Де Квинси и Эмили.

– Доктор Арбетнот, нельзя ли его переместить поближе? – попросил Де Квинси.

– У меня четкие инструкции, и они это запрещают.

– И охранники должны стоять рядом с ним?

– Да.