Инсайдер

Охара с неприязнью воззрился на своего златокудрого собеседника. Воры на сектантов обычно не нападали. Взять с этой публики нечего, а злая она невероятно, только тронешь, не успокоятся, пока не вырежут всю шайку и не объявят это за божий гнев.

– Сдается мне, что сектанты насолили не Бемишу, а вам, – сказал вор, – и услугу я окажу не Бемишу, а вам.

* * *

Через два часа флайер Бемиша сел на площадку за усадьбой Киссура.

– Господина нет дома, – доложила ему служанка, – а госпожа сейчас выйдет. Пожалуйте в Озерную гостиную.

Идари вышла к гостю в синей юбке, отделанной по низу золотистым песцом, и кофте, вышитой изображениями единорогов и белок. Волосы ее были скручены на затылке в большой черный клубок, и клубок заткнут серебряной шпилькой в форме ламасской ладьи. Бемиш посмотрел на эту шпильку, и ему показалось, что она воткнута в его сердце.

Бемиш поклонился хозяйке дома и сказал:

– Тронут, что вы приняли меня в отсутствие Киссура.

Идари уселась на диван и положила на колени пяльцы с начатым поясом. Пояс был вышит изображениями облаков и рек. Она почти всегда ходила с рукоделием.

Двое слуг внесли на веранду корзиночки с печеньем и фруктами и удалились. На веранду заглянул ручной павлин, распустил хвост, царапнул порог голой красной ножкой и ушел в сад.

– Чем вы огорчены, господин Бемиш? – спросила Идари. – Непорядки с фондом?

– Нет, – сказал Бемиш, – просто пока я покупал и продавал чужие акции, я, по-моему, просадил собственную компанию.

– А мне казалось, что вы закончили монтаж первой очереди шахт за неделю до срока.

– Я имею в виду атмосферу на стройке. Сектантов и бандитов. Я не могу расправиться с ними. Шаваш подставил меня, даровав стройке судебный иммунитет.

Идари промолчала. Кожа ее была белой, как туман, опоясывающий по утрам горы, и узел ее черных волос затягивал сердца и миры.

– Зачем он это сделал? – зло спросил Бемиш, – или ему было надо, чтобы я повесил сектантов? Чтобы не империя, а иномирцы расправились с этими идиотами, чтобы его руки были чисты, а руки иномирцев – в дерьме?

«Что я говорю, – мелькнуло в мозгу Бемиша, – я сижу с женщиной, за которую отдал бы весь Ассалах, ну не весь, а процентов тридцать, и я говорю с ней черт знает о чем, и она считает меня трусливым и жадным иномирцем».

– Вы не до конца его устраиваете, – сказала Идари.

– Чем я его не устраиваю? Я, кажется, только наркотики не экспортирую!

– Именно этим.

Бемиш замер, словно налетел на стену.

– Вы… серьезно?

– Я имею в виду, что все нарушения, происходящие на космодроме, касаются лишь налогов. Вы ни разу не нарушили уголовных законов, господин Бемиш, и Шавашу это не нравится. Если вы нарушаете налоговые законы, вы подлежите преследованию только на этой планете. Если вы нарушаете уголовные, вы подлежите преследованию по всей Галактике. Чем больше преступлений вы совершите, тем больше вы будете зависеть от Шаваша.

– Мерзавец, – уныло пробормотал Бемиш. – Если б я знал…

– Шаваш лучше вас, – возразила Идари. Ее глаза глядели спокойно и строго, и руки сновали над рукоделием.

– Шаваш? Лучше?!

– Шавашу многое простится, потому что он много хочет. Он хочет женщин. Славы. Власти. А вы хотите только денег.

«Тебя. Я хочу тебя больше денег», – хотел сказать Бемиш.

– Вы правы, Идари, – сказал он, – я ничего не люблю больше денег.

* * *

Вечером следующего дня в кабинете Бемиша раздался звонок. Звонил Ричард Джайлс.

– Тут ЧП, – сказал Джайлс, – зарезали мальчишку-укладчика. Мы взяли убийцу.

– Сопротивлялся?

– Нет. Наглый тип.

– Приведите его ко мне, – приказал Бемиш.

Убийства на стройке случались часто. Как правило, убийц не находили. Даже если человека резали среди бела дня, никто почему-то ничего не видел.

Бемиш как раз листал проект ежегодного отчета компании, когда двое широкоугольных парней из службы безопасности ввели в кабинет убийцу – невзрачного мужика лет шестидесяти, в застиранных штанах и куртке с белой каймой, показывающей его принадлежность к бригаде дорожных рабочих. Одна рука убийцы была заломлена за голову, а другая – за спину, и там, за спиной, они были соединены наручниками с короткой цепочкой. Лицо его выражало меньше, чем разбитый экран.

Парни вышли, а Бемиш указал невольному посетителю на кресло.

– Садись.

То т молча сел. Бемиш просматривал последние листы отчета.

– Ты бы меня отпустил, начальник. У тебя, говорят, право такое есть.

Бемиш остолбенел от такой наглости.

– За что вы убили мальчишку?

– С тобой хотел поговорить, начальник, – сказал посетитель. – Ведь с тобой-то не поговоришь. Тр и раза записывался к тебе на прием, так и так, а ты все волынишь. Вот сегодня днем записался, прихожу, а мне опять говорят: нет для тебя, морда местная, крестьянская, начальника, начальник по стройке большую шишку с неба возит, не твоя это теперь лужайка, вали обратно в свой барак. Вот я пришел, и обидно мне стало: дай, думаю, придумаю что-нибудь такое, чтобы начальник меня к себе позвал.