Инсайдер

— Двести лет назад, в последние годы правления императора Сашшара, — говорил человек в красном плаще, сверкающем в свете факелов, — среди людей страны Великого Света распространилась мода носить одежду из шерсти, привозимой варварами. Это было верное знамение того, что варвары завоюют страну. А сейчас люди носят одежду, сотканную бесами, — верное знамение того, что бесы захватят страну. Поэтому каждый, кто носит их паршивые джинсы или куртки — все равно что ходит голый. Надобно знать, что все, что ни делают бесы, суть морок и обман. И что они не умеют ничего, кроме как наводить морок. И хотя они очень могущественные, колдуны, мы еще могущественнее их.

— Вранье, — сказал Киссур.

Все присутствующие оборотились на голос.

— Ты кто такой? — закричал Ашиник.

— Меня зовут Киссур Белый Кречет, а это — начальник стройки Теренс Бемиш, мой лучший друг, и мы сегодня пришли послушать, как вы тут сходите с ума.

— Не годится тебе, Киссур, якшаться с бесами, — сурово проговорил Ашиник, — ибо многие называют тебя воплощением Иршахчана, но, подлинно, — белое облако, и то пачкается о грязного крота.

Киссур неторопливо поднялся на помост и пихнул юношу в грудь. Телохранители Ашиника тревожно вертели головами, — не Киссура ли видел Ашиник на прошлом бдении государем?

— Ты собака и кость собаки, — закричал Киссур тем голосом, которым он отдавал приказы многотысячным армиям и который теперь безо всяких динамиков разносился над притихшей толпой, — ты смущаешь людей и толкуешь им всякую чушь, и ты говоришь, что белое — это черное, и путаешь ад с большой Галактикой, и ничего, кроме погибели для государства, от сект не бывает. И если ты считаешь, что все, что земляне делают, морок, — видишь, что это такое?

— Оружие ихнее, — сказал Ашиник.

— Лазерный пистолет «Стар-М», — загремел Киссур, — веерный эффект с улучшенными характеристиками. И ты сейчас станешь к этому поганому нужнику, который ты называешь алтарем, а я буду стрелять по тебе из этой пушки. И если оружие землян — морок, а ты — чародей, ты останешься в живых, а если оружие землян — оружие, а ты обманщик и лгун, — то ты сдохнешь и отправишься в ад, о котором твердишь столько глупостей!

Ашиник побледнел. Он никогда не стоял перед дулом лазера. Он слыхал много раз, что такие случаи бывали, — стреляли бесы в праведников, и тогда выяснялось, что все это морок. Но…

— Или ты боишься?! — заорал Киссур. И обернулся к крестьянам. — Да, он боится, он сам знает, что лжет вам!

— Стреляй! — закричал Ашиник.

— К алтарю, — орал Киссур, — и чтобы все отошли в сторону и смотрели двумя глазами, и не рассказывали потом того, чего не было!

Толпа замерла и только сосредоточенно дышала. Ашиник цыкнул на своих охранников, и они поспешно отползли в сторону. Ашиник подошел к алтарю, поднял руки и повернулся лицом к Киссуру.

— Все это глупость и морок, — сказал Ашиник, — и ты, Киссур, поддался ему. Но когда ты выстрелишь, и я оживу, заблуждение твое рассеется, и ты больше не будешь позорить свое имя, и станешь с нами против бесов.

Киссур молча достал из кармана свежий «бублик», перезарядил пистолет и щелчком сбросил предохранитель. Глазок на верхушке «бублика» налился зеленым светом. Ашиник закрыл глаза и вытянул руки вперед. Бемишу, в свете факелов, были ясно видны молодое, покрытое потом лицо и цыплячья шея предводителя сектантов. «Молодец мальчишка», — шепнул рядом Джайлс. Киссур поднял веерник.

— Не смей стрелять, Киссур, — сказал Бемиш.

— Да вы что, — зашипел сбоку Джайлс.

Бемиш оттолкнул его и вскочил на помост.

— Не смей стрелять!

— Идиот! — осклабился Киссур.

— Я не могу позволить, чтобы на моих глазах убивали человека! Во что бы этот человек ни верил!

— Бес! — завизжал Ашиник, — смотрите, люди, он знает, что не может меня убить!

Толпа угрожающе загудела и подалась к помосту.

— Сукин ты сын, — заверещал Джайлс, выдергивая из-под мышки лазерный «Кадет».

— Убейте их, — закричал Ашиник, — они не могут причинить вам вреда!

Люди напирали на помост.

— Еще шаг, и мы стреляем, — заорал Джайлс.

— Стойте! — вскричал Бемиш.

Как ни странно, толпа приостановилась.

Бемиш повернулся к толпе, расставив ладони — местный жест обращения.

— В чем вы меня обвиняете? — спросил он. — Не всех землян, потому что, знаете ли, я не могу отвечать за любого проходимца, который родился по ту сторону неба. В чем вы обвиняете конкретно меня, Теренса Бемиша, директора Ассалахской стройки?

Из толпы раздались нестройные возгласы:

— Деревню бьют… Ходят пьяные… Землю отняли… Получают много…

— Ах, получают много! — заорал Бемиш. — А почему вы не получаете много? Я вам предлагал работу? Предлагал! У меня сотни работ для вас! Так кто же виноват в том, что вы получаете меньше? Я? Или те, кто запрещает вам идти работать на стройку?

Толпа заволновалась. Видно, что мысль о виновности секты в происходящих недоразумениях уже проскакивала среди разных голов, особенно молодых, только вслух ее не высказывали, а невысказанная мысль как бы и не существует.

— Порядка на стройке нет, — выкрикнули из толпы.

Бемиш поднял руку.

— Вы правы. Я не смог обеспечить порядка на стройке.