Иномирец

– Не прибедняйся. Я прекрасно осведомлен о твоих талантах и полностью доверяю врожденному чутью на подобную… ересь. В целом и общем загадка ясна, и вроде бы ответ так и крутится на языке, но мне нужно над этим поразмышлять. Я побуду наедине в своем кабинете. Попрошу до завтрашнего утра меня не тревожить.

Инквизитор легким кивком попрощался с Палачом и покинул пыточную. А дознаватель, проводив своего командира и духовного лидера каким-то странным, слегка презрительным взглядом, повернулся к Виктору и произнес:

– Вот что я скажу тебе, счастливчик. Вижу, ты все-таки не в курсе происходящего, да? Вроде из стана врага, но о планах не осведомлен. Или осведомлен, но скрываешь это столь умело, будто тебя заранее готовили к тому, чтобы не выдавать тайн даже под пытками.

– Я…

– Молчать! Твоя подружка уже дважды пыталась осквернить своими действиями этот храм, и дважды лишь наша доблесть и безукоризненная вера в Свет не давали ей совершать задуманное! Нам неизвестно, когда и где она появится в следующий раз, но эта информация нам очень нужна, и, уж прости, я должен выбить ее из тебя. А если будешь молчать, я прибегну к истязаниям. Даже если ты действительно ничего не знаешь, это будет расценено мной как сокрытие тайн и нежелание сотрудничать с Авельонским инквизиторским орденом!

– И как же мне быть?! – повысил голос Виктор. – Что бы я ни говорил, вы все равно будете меня мучить, потому что у меня нет никаких сведений об этой, как вы говорите, «подружке». Так к чему же эта комедия? Может, стоит приступить к пыткам прямо сейчас?!

Палач как-то странно улыбнулся и кивнул:

– Может, и стоит.

С этими словами он потянулся к столу с инструментами и взял оттуда некое приспособление, напоминающее скальпель, с той лишь разницей, что лезвие было полупрозрачное и слегка отдавало белизной. Палач повертел орудие в ладонях, что-то про себя нашептывая, и вдруг направил свободную руку в сторону заключенного, бормоча что-то на незнакомом Виктору языке. После этого действия дознаватель медленно произнес:

– Встань со стула и ляг на ту кровать в углу.

Виктор хотел было хмыкнуть и скрестить руки на груди, показывая этим свой несломленный дух, но по каким-то причинам его тело само собой поднялось и направилось к металлической кровати. Заключенный просто-напросто не мог управлять сам собой, хоть и прекрасно все чувствовал; движения контролировались голосом Палача. Тело без колебаний приобрело лежачее положение, и рядом незамедлительно оказался сам гипнотизер, сжимая в руках зловещее лезвие скальпеля.

– Я люблю нагонять страх на свою жертву перед тем, как начать отрезать от нее лоскутки, – без особых эмоций сказал Палач. – С одной стороны, это всего лишь моя работа, так я отдаю дань Свету, но с другой – это мое призвание. Я могу упиваться процессом и твоими молящими криками целую ночь подряд. Но, увы, сегодня придется обойтись без столь милых моему слуху воплей. Ты не сможешь даже промычать от боли, но чувствовать будешь в полной мере.

Палач снова взмахнул рукой и прочитал новое заклинание. Сперва Виктор ничего не почувствовал, но через несколько мгновений понял, что произошло. Дознаватель громко рассмеялся и своим смехом лишь подтвердил догадки иномирца:

– Да, да! Ты все правильно ощущаешь. Сколь мучительна ни была бы агония, мои чары не дадут твоему телу впасть в бессознательное состояние, тем самым оказывая мне медвежью услугу. Так что, увы, звезды сегодня не на твоей стороне. А сейчас я на минутку позволю тебе поговорить, но пока я не задам вопрос, старайся не произносить ни звука, ладно? Иначе будет больно.

Отложив скальпель в сторону, Палач щелкнул пальцами. Виктор сразу же почувствовал, что мышцы лица снова ему подчиняются и захотел закричать, но с титаническим трудом заставил себя этого не делать. Заключенный медленно кивнул, давая знак, что он готов к вопросу.

– Ну приступаем. Скажи мне, Викферт, что тебе известно о Книге Сожалений? Подумай хорошенько, прежде чем ответить.

Виктор стал нервно перелистывать свои воспоминания об этом мире, пытаясь найти хоть какое-нибудь упоминание об этой Книге. Может, думал Виктор, Грокотух о ней упоминал или же Йормлинг. Но, увы, после минуты раздумий в мыслях заключенного не появилось ни единой зацепки.

– Мне ничего не известно Книге Сожалений, – ответил он. – Я клянусь, что никогда не слышал ни о чем подобном. Пожалуйста, отпустите меня, и я буду делать все, что вы прикажете. Умоляю вас! Я…

– Довольно. Неужели ты думаешь, что я удовлетворюсь этим ответом? Я ведь предупредил, что мне нужны ответы. И если у меня их не будет, тебе не поздоровится. Вот и все.