Один-единственный удар потребовался, чтобы сделать трещину в сердце земли. Точное название не помню, ибо реакция и желание достигнуть цели были быстрее внимания. После этого удара на сердце появилась трещина, из которой хлынули мощные потоки магии, разрывая трещину еще сильнее.
Эти потоки магии начали вытворять невероятные вещи. Земля кричала в прямом смысле слова. Сначала я подумал, что это происки моего больного разума, но ящеры, точнее, их поведение, говорили ровно об обратном. Земля кричала и ревела.
Все заходило ходуном, возникло ощущение, словно сама земная твердь хочет уничтожить нас всех. Она содрогалась, сминалась, ломалась, складывалась, уничтожая старые коридоры и создавая новые.
Все это время мы старались просто выжить. Тут даже речи не шло о том, чтобы устоять на ногах, тут сложно было даже представить, что может произойти мгновением позже.
Шесть ящеров моментально умерли — их иконки посерели ровно в тот момент, когда на сердце появилась первая трещина. Следом погиб и Буцефал, но это не страшно, я его призвать мог хоть в тот же момент. Потом погибли еще три ящера, включая Леголаса, и Гектор. Последних бедняг сплющило между двумя огромными каменными плитами, которые сомкнулись словно челюсти.
Оказавшись перед выходом на второй уровень, я сначала даже не понял, что снова нахожусь в моей родной пещере. Все случилось столь неожиданно, что шок и осознание не могли долго сменить друг друга. Но первое, что дало мне знать, что я наконец вернулся, — радостный вопль Кузнеца, который каким-то чудом оказался здесь.
— Ма-а-а-астер! — накинулся он на меня, повалив на ноги, а в следующее мгновенье его оттащила толпа оставшихся в живых ящеров и дружно наставила на него свои мечи. — Эй, вы чего?
— Остыньте, — встал я на ноги и улыбнулся, вот только меня смущал один момент.
Глаза — у всех ящеров неожиданно покраснели радужки глаз, причем это выглядело не как от ярости, а словно это какие-то механизмы-роботы, облаченные в кожу ящеров. И через мгновенье все же частично это опасение подтвердилось.