Инквизиция

Давид шел походкой, что совершенно не вязалась с образом деда. Его плечи распрямились, а движения приобрели плавность. Со стороны это выглядело весьма сюрреалистично. Дед вроде шел неторопливо, плавно переставляя ноги, но скорость выходила такая, как если бы он продолжал идти спортивной ходьбой. Как это у него получалось, Давид не знал. Он вообще перестал интересоваться обычными человеческими вопросами. Теперь его мысли текли в таких направлениях, за коими нормальный человеческий мозг проследить не мог. Он, к примеру, по виду дома Натальи определил, что Меньшиков увлекался гомосексуализмом. Проследить ход логики, приведшей к этому выводу, просто невозможно. Игры мозга увели колдуна настолько далеко, и в столь разных направлениях, что описать их никоим образом нельзя. Если об этом пришлось писать книгу, она получилась бы не просто текстом, но и рисунками, примерами различных рельефов, пробниками запахов и образами Знания. Давид не понимал, куда он идет и зачем. Сейчас Наталья могла не волноваться за собственную жизнь — Давид шел полюбоваться интерьером ее спальни, и не более. Так случалось неоднократно. Уже несколько раз Д.К. получал ответом на сообщение короткое 'нет'. Но это не означало, что жертва не умрет никогда. Просто Давид наведается к ней позднее, и тогда убьет. Быть может, он будет навещать ее десятки раз, прежде чем нанесет удар. Давид — лучший убийца колдунов, но убийца очень непоследовательный. Хотя, быть может, это и делало его идеальным.

Давид подошел к подъезду и посмотрел на кодовый замок. Вычислить код не составило никакого труда. Нужные кнопки пахли человеческими пальцами, а порядок набора подсказала противоестественная логика. Возможно, он воспользовался Знанием, но уверенности в этом даже у самого Давида нет. Давид сейчас — само воплощение ощущений и чувств, и он не мог сказать, где одно переходит в другое. Зрение и слух слились воедино — он видел звуки и слышал образы — вкусы спарились с запахами, осязание наслаждалось мягкостью спортивного костюма. Так или иначе, он открыл замок, и темный провал подъезда проглотил его. Над колдуном повисли купола удачи и тайн, теперь инквизиторы его не увидят. Ну и, чтобы подстраховаться, он вошел как раз тогда, когда те не смотрели на подъезд. Он слышал, как они отвернулись.

Войдя, Давид снял рюкзак, извлек красивую коробку, обернутую подарочной бумагой, и кинжал, украшенный тюльпанами. Он стянул шапку и слегка пригладил парик, пересчитывая, сколько в нем волосков. Спустя минуту, ноги привели на пятый этаж, и колдун сразу вычленил нужную дверь. От нее пахло розами. Палец нажал на звонок, а мозг принялся придумывать имя. Ему понравилось — Борис. Потом мысли потекли в другом направлении — он размышлял, какого цвета у Натальи прихожая. Если зеленая, она умрет. Впрочем, если желтая, он ее тоже убьет. В дверном глазке отодвинули заслонку, и, прежде чем там появился розовый глаз, стекло вспыхнуло зеленым. Все, участь колдуньи решена.

— Кто там? — спросила Наталья. Давид понял, что она курит сигареты марки 'Парламент'.

— Вам посылочка от Бориса, — сказал Давид голосом старика, а пальцы уже поглаживали рукоять кинжала.

— А-а-а, ключи.

— Да, и вот этот пакет. — Давид показал двери подарок.

— Ну, если это опять розы…

Когда замок щелкнул, Давид сорвал бороду, брови и парик. Наталья открыла дверь и на секунду опешила.

— Саша…

Это последнее, что произнесли губы колдуньи на этом плане Замысла. Давид вонзил кинжал прямо ей в глаз. Он почувствовал, как лезвие пробило купол удачи, и вероятности колдуньи потекли к нему. Он толкнул тело, оно соскользнуло с кинжала и упало на спину. Давид вошел в квартиру. Волна ударилась во взлетевшие берега.

Он взял хозяйку за волосы и потащил к дивану, потом аккуратно усадил и пошел осматривать спальню. Она ему очень понравилась, и он перенес труп сюда. Он положил ее на кровать и открыл коробку, что принес с собой. Достав две гвоздики, он положил их меж крупных грудей, и сложил руки так, чтобы лежали поверх. Давид отошел и полюбовался композицией. В целом, ему понравилось. Но колдун все же вернулся, закрыл левый глаз и опустил остатки века на правом. А потом воткнул в сердце окровавленный кинжал. Лезвие попало точно меж ребер, войдя, как в масло. Вот теперь хорошо.

Давид извлек из рюкзака портфель, а оттуда свой костюм. Он медленно и не спеша переоделся. После хлопка шерсть приятно защекотала кожу. За это время волна пару раз преодолевала его барьеры, и в мозгу вспыхнуло несколько приступов наслаждения. Ему даже захотелось заняться любовью с пока еще теплым трупом, но потом это показалось ему пошлым. Он сложил спортивны костюм в портфель, но рюкзак туда не поместился. Тогда он пошел в кладовку, где нашелся маленький чемоданчик. Упаковавшись, Давид снял трубку телефона, еще пахшую ладонями Натальи, и заказал такси до аэропорта.