Инквизиция

Вернее, поглотила бы, не будь я тем, чем сделали меня природа и случай. Кроме изосенсоров я использовал и свои собственные ощущения. Это была моя стихия, в буквальном смысле слова, и меняющаяся конфигурация течений и водоворотов имела идеальный смысл. Представьте, что вы видите клубок черных ниток, и вдруг все нитки становятся разного цвета, и их так легко распутать.

Я петлял, направляя гигантский «скат» то внутрь, то наружу, плыл по течениям, словно на доске по волнам, как летом на побережье Океании, скользил от одного к другому, следуя за выбранной нитью, которая приведет нас вниз. Здесь течения уходили в неведомую никому глубину. «Откровение» исчезло в милях от шельфа, захваченное каким-то из тысяч потоков. Все они вели в одно и то же место, словно вертелся здесь гигантский водоворот, опрокинутый набок.

Я услышал, как кто-то ахнул, когда мы описали дугу над краем пропасти. Я сам в благоговейном страхе уставился на чудовищную пещеру, открывшуюся внизу в утесе, протянувшуюся на три или четыре мили вдаль и вширь и не меньше двух миль вглубь. Однако только я видел течения, охранявшие ее со всех сторон, изогнутые скалы, скрытые опасности, наслоенные друг на друга, насколько охватывал мой взор. Даже этот проход в открытое море между двумя несимметричными выступами скалы перекрещивался коварными течениями, достаточно сильными, чтобы разбить на куски любой корабль меньше «Эона».

Катер трясся и подпрыгивал, когда я вел его по огромной окружности в самый центр пещеры. Корпус тревожно заскрипел, но не подался. И не подастся, потому что в крайнем случае я снова смогу почерпнуть магию у Равенны, чтобы ослабить давление. Но я не был уверен, что мы сможем пережить подъем, если я окажусь неправ. Однако я чувствовал «Эон». Он был где-то здесь, внизу.

Крошечным пятнышком в необъятной черноте мы вплыли в середину пещеры, стены и свод отрезали нас от открытого моря. Даже здесь, внутри, море сторожило свою тайну: имелись боковые камеры, трещины в стенах и потолке, ведущие в стороны или вверх, к основанию Берега. И сильнее, чем когда-либо раньше, я ощутил связь с океаном.

Никто не вымолвил ни слова. Все взгляды были прикованы к голографическому образу над столом. Тем временем стены снова раздвинулись, и мы поплыли по огромной галерее, окруженные со всех сторон совершенно мертвым, черным камнем. Жизни здесь не было и быть не могло: никто не бывал здесь в течение двух веков. А может быть, и вообще никогда.

Она тянулась на мили, эта галерея или туннель. То сужалась, то расширялась, иногда превращаясь в гигантские пещеры, и только очень мягко изгибалась. По-прежнему не было никаких признаков «Эона», но даже такой большой корабль мог бы здесь проплыть.

Наконец, в одиннадцати с половиной милях от поверхности океана, прямо под колоссальными горами Техамы, стены, пол, потолок – все раздвинулось, образуя пещеру столь огромную, что она не поддавалась воображению. Течения кончились, и я медленно остановил «скат», дрейфуя в абсолютной черноте исполинского подводного зала, противоположные стены которого не видны были даже на изосенсорах.

И именно здесь, в самом темном месте в целом мире, тени в моем уме разлетелись прочь, когда я увидел, когда мы все увидели вселяющую благоговейный ужас безмерность корабля, такого же старого, как его название, висящего в темноте. Он не поддавался описанию, и никакие рассказы не могли подготовить меня к моей первой встрече с ним.

Я нашел «Эон».

Эпилог

На экране манты возник фетийский моряк – седовласый человек лет пятидесяти с небольшим. Он стоял на мостике, держась со спокойной уверенностью кадрового военного. Офицеры и старшины вокруг него делали вид, что заняты своими приборами, а сами исподтишка поглядывали на экран.

– Говорит «Меридиан»! Я адмирал Каридемий, командующий Имперским военно-морским флотом Восточной Фетии. Прошу вас сообщить вашу национальную принадлежность и цель прибытия.

– Адмирал, это «Наяда».

Адмирал Каридемий широко улыбнулся:

– Тогда прошу для моей эскадры разрешения стать вашим почетным эскортом.

Капитан «Наяды» обернулся и вопросительно посмотрел на человека, стоящего в тени в глубине мостика. Тот кивнул и вышел вперед, на свет.

– Ваше императорское величество! – поклонился Каридемий. – Для меня огромная честь первым приветствовать вас. Да будет ваше царствование долгим и славным.

– Благодарю, адмирал. Ваш эскорт – это честь для меня. – Император с удовлетворением отметил взгляды, устремленные на него с мостика «Меридиана». Даже военная дисциплина не могла побороть желание моряков стать первыми фетийцами, увидевшими своего нового императора. В этих взглядах была надежда, и он знал это заранее.

Этим людям многое предстоит узнать, но и ему тоже. Император впервые переплыл через море, но если те, кого он знал всю свою жизнь, волновались, то император чувствовал себя так, будто возвращался в свою стихию. Он умел командовать армиями и, милостью Рантаса, так же хорошо или еще лучше научится командовать флотами. Этот вызов император принимал с наслаждением.