Инквизиция

– Это был бы суд по делу о государственной измене, потому что девчонка пнула меня в живот. Тебе бы это понравилось, и твоим уцелевшим еще друзьям-республиканцам? Ты не думаешь, что мой способ был лучше?

– Какой? То, что ты… – Палатина умолкла и взглянула на меня. – Есть разница между местью и пыткой, Оросий. В Фетии нет такого наказания, как пытка. Это средство для достижения цели, к которому прибегают лишь немногие.

– Опять нравоучительная проповедь. В твоих устах Фетия кажется такой просвещенной, Палатина, но все наши законы и наше милосердие только превращают нас в посмешище. Разве Этий колебался, когда пытал пленных во время войны, добывая информацию? Разве нужды многих не перевешивают нужды нескольких?

– Я не знала, что ты в войне с Калатаром, – вставила Равенна.

В течение всего этого диалога я безмолвствовал, стиснув кулаки у боков, и старался ни на что не реагировать. Палатина знала, что Оросий сделал с Равенной, и не говорила мне. Уже одно это грозило лишить меня хрупкого самообладания, которое я изо всех сил пытался сохранить перед лицом этого гнусного негодяя.

– Мы придерживаемся диаметрально противоположных взглядов, Палатина, но именно мои действия каждый раз приносят победу. Отныне религиозные законы имеют абсолютную власть по всей Империи, поэтому обвиненным в ереси больше не удастся выкрутиться, как Мауризу. Считать, что Империя была бы лучше без благословенного Рантасом правителя, божьего помазанника – это, несомненно, ересь. Тем, кто до сих пор придерживается подобных экзотических верований, придется на горьком опыте убедиться в их ошибочности. Но и не важно – эти люди не стоят того, чтобы жить. Не пройдет и пары месяцев, как ваши верования исчезнут. И Фетия без них станет только богаче.

– Почему все, что ты делаешь, должно нести кровь и смерть? – надломленно спросила Палатина. – Ты восхищался моим отцом – разве он так поступил бы?

– Твой отец был хотя и заблуждающимся, но человеком дела – в отличие от своей дочери. Ты хоть понимаешь, как мало ты совершила в своей жизни, Палатина? Великий лидер среди мелких людишек, лидер с планами, которые удавались, пока ты сражалась в инсценированных битвах в военной академии или на отдаленном острове. Но всякий раз, пытаясь подняться выше этого уровня, ты терпела неудачу. Республиканцы уважали тебя только потому, что ты дочь Рейнхарда, Танаис учил тебя только потому, что ты – моя кузина. Что реального ты сделала, пока была в Фетии? Добилась чего-нибудь, обратила кого-нибудь в свою республиканскую веру? – Оросий покачал головой и, допив вино, поставил бокал на стоящий неподалеку широкий, низкий стол со столешницей из слоновой кости. Стол, как и вся тяжелая мебель, был привинчен к полу на случай качки. Император пододвинул ближайшее легкое кресло и уселся в него. Я этого ждал: это укрепит его чувство превосходства. – Может быть, потом ты что-нибудь совершила, за ее пределами? Нет. От казни в Лепидоре тебя спас какой-то безвестный трибун-океанин. Здесь ты тоже потерпела неудачу, и Равенну не спасла. Полный провал. Тебе следовало остаться в Океании и сражаться с туземцами – как раз твой уровень.

– Лучше быть забытой всем миром, чем остаться в памяти таким, как ты!

– Восстановителем Фетии? Действительно, мелочь. Возможно, твое имя встретится разок-другой в хрониках, где-нибудь в сноске. Катан не хочет даже этого, не правда ли? Он хочет жить и умереть в безвестности – его желание исполнится. – Оросий засмеялся, и в этом смехе не было ни капли веселья. – Ты ведь этого жаждал в последние месяцы, не правда ли, брат мой? Отделаться от того кланового имени, в котором ты никогда не признавался. Я исполню для тебя это желание – пусть только экзарх поставит свою подпись под моим указом, лишающим тебя королевского достоинства, которого ты явно не заслуживаешь. А ты, Равенна, – ты фараон, которого никогда не было. Единственный раз, когда твой народ увидит тебя, будет завтра, когда ты отречешься от престола и сдашь мне себя и свою корону. Более славный конец, чем заслуживает твоя династия: единственный выскочка с двадцатилетним царствованием, а потом девчонка, которая правит полчаса. Все вы неудачники.

– Тогда зачем ты тратишь на нас время? – спросил я. – Зачем оставил нас в живых, коль мы такие никчемные? Я думал, тебе в твоем прекрасном новом мире нужно только самое лучшее. Не проще ли нас убить и избавиться навсегда от нашей угрозы?

– Вы не сможете мне угрожать. Вы никогда не сможете даже попытаться мне угрожать, и этого достаточно. Со временем из вас могут выйти хорошие дворцовые слуги.