Инквизиция

Каждый мой шаг по коридору и по лестнице был адской мукой. Оросий не сделал никакой попытки меня поддержать или помочь мне встать, когда я упал. На императоре не было доспехов, только белая туника и штаны под толстым темно-синим плащом, которым он воспользовался, чтобы обмануть меня в первую долю секунды.

Спустившись в круглый зал, Оросий направился к коридору, ведущему в переднюю часть дома. Вокруг не было ни души. Куда же делись слуги, которых я видел несколько минут назад? Мы прошли через комнату, где кто-то раньше ужинал – вероятно, Императорская гвардия, – в передний холл, а оттуда на улицу, в шторм.

Мы стояли под комнатой Равенны, на террасе, с которой открывался вид на море. И в дальнем ее углу Мауриз, Телеста и четверо охранников отработанным жестом нацеливали луки на Палатину и остальных. Так вот как император узнал, что происходит. Нас тоже предали. У Палатины соскользнул капюшон, но кузина не потрудилась снова его надеть. Она просто стояла, мертвенно-бледная, под проливным дождем.

Оросий театрально поднял руки, и я увидел, как люди вздрогнули. Дождь перестал хлестать, превратился в завесу воды вокруг террасы, и под этой завесой император оставался сухим.

– Итак, мы все здесь наконец, – изрек Оросий. У всех выходов с террасы стояли императорские гвардейцы с факелами из огненного дерева. Двое, которые были наверху, поддерживали с двух сторон Равенну – руки ей не развязали. – Кузина Палатина, как долго мы не виделись!

– Чем дольше, тем лучше, Оросий, – ответила Палатина, поднимая мокрую голову. В ее глазах, устремленных на императора, читалось такое страдание, что, казалось, кузина не выдержит. Но она сохранила хладнокровие. – Ты предложил им жизнь, если они нас предадут?

Я посмотрел на Мауриза и Телесту, но лица обоих были скрыты капюшонами. Так вот почему Мауриз был таким сообразительным: он знал, что делает. Должно быть, он все время знал, где это место. А мы ему доверяли. Неужели даже тот последний барьер доверия, который Мауриз преодолел со своей идеей стрелы из огненного дерева, был спланирован? Неужели император знал, где я войду?

– Я предложил им жизнь, чтобы они служили своему императору. Только глупец или еретик выбирает смерть, когда есть шанс достойной жизни. Вот в чем ваша беда: вы всегда готовы умереть за эту вашу ложную Веру, но никогда не готовы жить.

Оросий подал знак руками, и гвардейцы толкнули Равенну вперед.

– Вот ваш фараон, которую вы ждали все эти годы. Будучи единственными апелагами в мире, попытавшимися ее спасти, как бы жалка ни была ваша попытка, вы имеете право ее увидеть. Вы это заслужили. И вы заслужили право в последний раз увидеть вашу родную землю, прежде чем навсегда покинете ее берега.

Император взмахнул рукой, охватывая всю перспективу неба, и гор, и моря.

– Запомните это, сберегите в своей памяти. Ты тоже, Равенна. Посмотри на свою истинную родину на той стороне залива. Даже теперь эти люди прячутся от тебя. Думаешь, они придут тебе на помощь? Нет, не придут! Техама, как и остальной Архипелаг, имела свою эпоху. Тысячу лет назад было время Архипелага, но тебе не повезло жить в настоящем. Есть только один бог, только одна религиозная власть в Его мире, и ты подчинишься ей.

Возможно, вы думаете, что время Фетии тоже пришло и ушло, но тут вы неправы. Палатина, Мауриз, Телеста, вам выпала честь первыми услышать это. Отныне истинная вера будет насаждаться там, где ее так долго не было, где ее отсутствие развращает землю, позволяет вам расти слабыми и порочными.

По моему указу пройдет чистка, очищение от империи зла, которое так долго заражало страну. Инквизиция принесет с собой новую жизнь: конец оргиям, пирам, всему тому, за что нас презирают! Разве не это ты всегда ненавидела в Фетии, Палатина? – спросил Оросий, и в его голосе появился оттенок пророчества – так идеалист или визионер говорит о мечте своей жизни. – Вы увидите, как изменится она у вас на глазах, когда искоренятся праздность и упадочничество. Сухостой столетий, те, кто выставляет мою страну на посмешище… исчезнут. Настанет новая эра, не роскоши и алчности, но славы и процветания. И конец ереси на родине и за ее пределами. Не так ли, Сархаддон?

Я не посмел обернуться, потому что знал: после дня верховой езды, восхождения и магии, которую швырнул в меня Оросий, у меня не осталось ни сил, ни устойчивости. Но я не удивился. Мы с Сархаддоном были связаны какой-то таинственной нитью, так что он всегда появлялся в минуту моего. поражения. И вот он здесь, с шестью сакри и двумя магами по бокам. Худощавый, он выглядел скромно в своем красно-белом одеянии, затмеваемый сакри в масках, блеском Императорской гвардии и неоспоримым величием императора. Но его невозможно было не замечать.