Инквизиция

В проеме стояли две фигуры. Наближайшей были длинные развевающиеся одежды голубого и розового цвета с вышитыми по центру причудливо извивающимися цветами. Хоть на ней и была вуаль, по тому, как Отелло ее обнял, Флетчер догадался, что это его мать Брисс.

Рядом с ней стоял Атол, засунув руки в карманы брюк, с усталым, но удовлетворенным выражением лица.

— Поможете с вещами? — кивнул Атол на телегу рядом с ним, в которую был запряжен кабан. На ней красовалась куча свертков, а бока кабана лоснились от пота после тяжелого пути. — Осторожней, груз ценный. Может спасти вашу жизнь.

Смуглый гном подмигнул Флетчеру и раскатисто хохотнул, когда они обнялись. Пока Флетчер хлопал его по спине, Джеффри, Сильва и Кресс вносили свертки внутрь и раскладывали на столе. До этого момента Флетчер и не осознавал, как скучал по Атолу.

Вскоре выгрузили все, и Атол хлопнул кабана по крупу. Зверь недовольно взвизгнул и порысил прочь, громыхая телегой.

— Он знает, как найти дорогу домой. Эти кабаны умнее лошадей будут, — сказал Атол, прислонившись к столу и зацепившись большими пальцами за свои подтяжки. Он огляделся и тихонько присвистнул.

— Поглядите на это место, — простонал он, подхватив со стола брошенную кружку и перевернув ее вверх дном. Оттуда высыпалась тоненькая струйка песка, и Атол сморщился. — А ведь это была лучшая таверна в Гоминиуме, — проворчал он. — Как только прогремел первый террористический акт, ее закрыли. А то какой-нибудь изобретательный человек сжег бы дотла. Стыд-то какой.

— А что все-таки произошло? — спросил Флетчер, пытаясь понять, что поменялось, пока он был в заключении. — Какое отношение к этим нападениям имеют наковальники?

Атол вздохнул и потер глаза.

— Поначалу наковальники были всего лишь людьми, дружелюбно настроенными по отношению к гномам, — объяснил он, присев на низкую скамейку. — Началось все с того, что некоторые стали выпивать в одном из наших пабов, из-за вкусного пива, конечно же. Вскоре мы стали раздавать членские карты, чтобы не пускать смутьянов. Таких, как несколько расистских банд, которые приходили в поисках драки. Через какое-то время они и сами стали бандой, следящей за тем, чтобы их друзья-гномы спокойно добирались до дома, выступающей на гномьих демонстрациях и так далее. Но никакого насилия. Ничего подобного никогда не было.

Атол сделал паузу, собираясь с мыслями.

— Первый взрыв произошел на одной из демонстраций, когда одного гнома по ошибке арестовали, — продолжил Атол с мрачным выражением лица. — Порох и мушкетные пули в бочке с длинным фитилем рядом с пинкертонцами. Убило троих пинкертонцев и десятерых невиновных. Следователи сказали, что это могли быть только наковальники. Чтобы избежать подозрений, бочку поставили за несколько дней до демонстрации, а о месте проведения знали только мы и наковальники. Они могли свалить всю вину на гномов, но свидетель заявил, что видел, как подрывник убегал с места происшествия. Говорил, что тот высоковат для гнома.

— Но ради чего? — спросил Флетчер. — Чего они могли добиться?

— Мы никогда не узнаем, — ответила Кресс с закрытыми глазами и трясущимися от внезапного гнева руками. — Все их лидеры исчезли в тот же день. Но были еще нападения. Одно на суде того самого молодого гнома. В этот раз убило тридцать человек, включая самого гнома. Как будто им было наплевать. Они оставили визитную карточку, в прямом смысле. Членскую карту, принадлежащую лидеру и которую невозможно подделать.

— Как ту, которую вы дали мне и которую показали на суде? — спросил Флетчер.

— Нет, такие карты для младших членов, если их можно так назвать. Большинство парней и девушек в Корсилиуме когда-нибудь получают такую карту, их раздают, как леденцы, — ответил Атол, качая головой. — И я тоже раздавал, если ты не забыл. На суде о ней вспомнили только для того, чтобы спутать присяжных, которые не знали бы всего этого, находясь так далеко на севере Корсилиума. Это был всего лишь входной билет.

— У Рори и Женевьевы тоже есть, — подтвердил Джеффри. — И даже у некоторых аристократов. Плюс, большинство обслуживающего персонала, как повар мистер Мэйвезер, тоже сюда приходили. Они, как и я, хотели попробовать пиво.

Наступило напряженное молчание. Все обдумывали, насколько все стало плохо. Интересно, их миссия вообще хоть что-то изменит? Принесет ли мир то, что народ увидит, как гномы, эльфы и люди сражаются вместе?

— Годы прогресса пошли псу под хвост, — прошептал Отелло, уставившись в пространство. — Все было бессмысленно. Естественно, во всем обвинили гномов. Заявили, что мы заманили впечатлительную человеческую молодежь алкоголем, промыли им мозги и заставили выполнить грязную работу.

— Расскажи им, что думает Утред, — сказала Брисс, лицо под завесой невозможно было разглядеть.

Отелло закатил глаза и покачал головой, будто считал это пустой тратой времени. Кресс пнула его, и он вскрикнул, потирая голень.

— Я хочу узнать, что в этих свертках, так что давай уже, — скрестила она руки. — И уважи свою маму.