Инквизитор

— Будете вести машину или прокладывать курс? — спросил Джейс. — Лично я предпочел бы вести, если вы ничего не имеете против. Управление этим чудовищем требует немалой физической силы.

— Привилегия вести машину всецело принадлежит вам, инквизитор Слейд, но я не уверена, что смогу сейчас хорошо проложить курс. Я не способна даже четко видеть.

— Прикусите губу до крови. Едкая смола в открытой ранке вызовет слезы, которые прочистят глаза. Воздух здесь не такой плотный, как в пещерах. Вы скоро привыкнете. — Джейс стукнул кулаком по рычагу, рассчитанному на массивные конечности стромви. Мотор быстро защелкал, и машина тронулась с места. Тори покачнулась и даже получила несколько царапин из-за внезапного рывка.

— Хоть что-то работает, — одобрительно заметил Джейс. — Прокладывайте курс, штурман.

Девушка прикусила верхнюю губу и заморгала от резкой боли, вызванной попавшей в кровь смолой. Как и предсказывал Джейс, из глаз потекли слезы. Тори быстро моргала, с трудом удерживаясь, чтобы не вытереть глаза покрытыми смолой руками. Зрение слегка прояснилось.

— Здесь есть какие-нибудь карты? — спросила она, окидывая взглядом кабину в поисках вероятного места для штурмана-стромви. Переплетения виноградных волокон делали кабину похожей на любое традиционное стромвийское жилище, они же маскировали сложный механизм, сконструированный мастерами-ксиани, которые создали большинство звездных кораблей Консорциума.

— Посмотрите там, — предложил Джейс, кивая в сторону занавески.

Тори отодвинула мягкий тростниковый полог. За ним пряталась трехмерная решетка из тонких светящихся корней. Как и вся машина, карта являла собой весьма практичное сочетание традиционных местных материалов и методов, демонстрирующих изобретательность сплава культур, входящих в Консорциум. Тори различила обозначения фермы Ходжа и космодрома.

— Кажется, нужно двигаться почти прямым курсом, если вы поедете по верхнему ответвлению за пещерой.

— Стромви весьма предусмотрительны. — Машина застонала и замедлила ход. — Держитесь крепче. — Джейс попробовал два рычага, потом остановился на третьем, прижал локоть к телу и внезапно опустил рычаг. Машина рванулась вперед, пробиваясь через стромвийскую землю.

Глава 22

Риллесса наблюдала, как «Это» двигается и видоизменяется, темнея и уплотняясь, в то время как яд из ее игольника распространялся у него внутри. Она знала, что «Это» ощущает боль. Оно издало мучительный крик, согнулось и словно накрылось темным саваном. Риллесса приоткрыла рот в напряженном предвкушении гибели «Этого». «Саван» вздымался и извивался. Смутные контуры «Этого» начали обретать цвет; алая струйка потекла из продолговатой раны в животе.

Риллесса начала подниматься из-за своего укрытия за колючей стромвийской лилией. Она хотела, чтобы «Это» умерло, и не желала долго ждать. Она даже зарядила свое оружие последней иглой, готовая пожертвовать собственной безопасностью ради того, чтобы покончить с «Этим» раз и навсегда. Ее рука дрожала, но она смогла овладеть собой и прицелиться, твердо стиснув рукоятку.

«Это», чей «саван» теперь переливался яркими красками, вновь издало пронзительный крик, когда игла Риллессы угодила ему прямо в алый рот. Риллесса подняла игольник, торжествуя победу, когда цвета «савана» внезапно стали пепельно-серыми. Она гордо шагнула к своей жертве.

Резким броском «саван» поднялся с земли и метнулся к Риллессе. Она попыталась отскочить, но холодный и липкий «саван» словно приклеился к ней. Вес его был невелик, но Риллесса рухнула наземь, придавленная собственным ужасом.

* * *

Нгури продолжал отщелкивать свою «вахту смерти», внимательно прислушиваясь к эху, прокатывающемуся по туннелям, когда голоса стромви смолкли. Он потер челюсть, заболевшую от долгого щелканья, но не радовался передышке. Последующие обязанности, связанные с «вахтой смерти», обещали принести больше боли, чем щелканье.

С глубоким ворчанием, исходившим из внутреннего горла, Нгури выбрался из-под земли и наполнил легкие воздухом. Только теперь он осознал, как все пересохло у него внутри, жжение смолы чувствовалось во всех уголках его массивного тела. Выпрямившись в полный рост, Нгури бросил взгляд поверх колючей изгороди на бледно-лиловый рассвет. Но сегодня красота утра не принесла ощущения покоя. Это усилило гнев на тех, кто с безумной алчностью разрушал его прекрасный мир.

Нгета, старшая жена Нгури, вылезла из своего укрытия на некотором расстоянии от супруга и приблизилась к нему со спокойным достоинством, презирающим страх.

— Муж мой, мы должны немедленно собраться с нашим народом в потайных пещерах, — сказала она.

Нгури улыбнулся жене, восхищаясь изысканным рисунком ее шкуры и расценивая ее храбрость как дань вере в него.

— Иди, Нгета-ли. Я должен выполнить определенную задачу, прежде чем присоединюсь к вам.

— Муж, ты ничего не должен ни одному соли.

— Знаю, Нгета-ли, — мрачно ответил Нгури.

— Ты упрям, как наша дочь, чье упорство ты сам высмеивал, как глупость подростка.