Инкубатор для вундерваффе

На верфь примчался некий купец из Французской Вест-Индской компании и поднял шум по поводу арестов. Раджа прикинул сумму убытков, которая грозит компании за утрату и порчу металлических узлов, а, главное, за задержку постройки, и озвучил этому господину. Тот заткнулся и пробовал ретироваться, но Раджа осведомился, в какой срок будет перечислена эта сумма. В результате на следующий день на верфь слетелось все брестское руководство, строительство начало охраняться, а рабочие даже стали слушаться голландских специалистов.

В результате к 17 августа оформленный вид имела только «Энола Гей». Силовой каркас судна обрастал обшивкой. «Виктори» разобрали, фактически из фрагментов двух неудачников сложили один нормальный корабль. И то, получая отчеты из Роттердама, Раджа прикидывал, что заложенный на месте «Миссури» корабль, получивший имя «Олег», войдет в строй примерно в одно и то же время с «Энола Гей», то есть к концу года.

По-хорошему следовало бы использовать площадку, оставшуюся от неродившейся «Виктори». Опыт первого трансатлантического перехода говорил, что нужен мореходный вооруженный пароход, способный пересекать океан без нелепых бункеровок среди волн, не менее ста метров длиной. Место позволяло, хотя здесь еще не строили судов длиннее шестидесяти метров. Но очень не хотелось начинать закладку в Бресте. Дело было не только в худшем качестве рабочей силы. Полуостров, вонзившийся в океан, на котором был расположен Брест, находился в опасной близости от баз английского флота. При любой попытке десанта недостроенные корабли были обречены, а Раджа знал, что отношения с королем ухудшаются с каждым месяцем. Выходило, лучше развивать верфь в Роттердаме, спрятанную на удалении от моря.

Кроме того, его коллеги скептически относились к идее большого корабля, затраты на постройку которого минимум втрое превосходили себестоимость «Миссури». В перспективе было решено увеличить количество систер-шипов первой серии до двенадцати и минимизировать переходы через океан: один оставить на защиту Марселя, два или три корабля наведут страх на Карибы, остальные будут патрулировать Пиренеи, Канал и Северное море. Называя эти кораблики мини-крейсером, миссионеры кривили душой. По понятиям XIX или XX века они бы считались чем-то средним между тральщиком и канонерской лодкой. Необычайная эффективность в бою, показанная в первом походе, объяснялась лишь тем, что у другой стороны были только деревянные парусники.

Убедившись, что сварка обшивки, палубы, переборок и фундамента машины завершится и без его поминутного контроля, Ражда сел на испанский корабль, идущий в Роттердам. Он остро ощущал нехватку мозгов, рук как раз хватало с избытком. Усилия Гюйгенса и компании могли проявиться не ранее следующего года.

Он еще раз убедился, как название корабля влияет на его судьбу. «Виктори», который мог быть нацелен против англичан, не хотел даже строиться. Тезка знаменитого флагмана адмирала Нельсона изначально, до рождения отказался от войны с Альбионом. «Энола Гей», сбросившая вундерваффе на Хиросиму, была обречена стать супероружием и на Земле-2. Кстати, ее название никак не характеризовало чью-либо сексуальную ориентацию. Суперкрепость В-29 получила столь двусмысленное имя, потому что так звали матушку командира экипажа, простую американскую гетеросексуальную женщину.

71 ЗЕМЛЯ-2. 1.09.1669. ПАРИЖ

Вновь набранные студенты Сорбонны выглядели крайне пестро. С нового учебного года отменили форменные мантии. Для изучающих естественные и технические науки они были неудобны — в них сложно работать руками.

Традиционные длинные одеяния сохранились лишь у студиозусов-юристов. Выпускникам юридического факультета не придется ничего делать своими руками, они будут судить других людей либо защищать подсудимых от своих же коллег. Вот только программа изменилась кардинально, как и правовая система. Будущим гениям правосудия не придется изучать бесконечные ордонансы королей, генеалогические древа и привилегии знатных семейств, все это стало ненужным после ликвидации монархии. Новая структура права была гораздо более простой и ясной. Вот только законов не хватало, как и юристов, способных работать по-новому, а не выискивать крючки в прецедентах пятивековой давности.

Нурлан стоял среди новобранцев медицинского и химического факультетов. Как и все члены миссии, перегруженный сверх всякой меры, он как мог натаскивал людей, которых рекомендовали Гюйгенс и другие ученые. К началу занятий он едва мог утверждать, что преподавательский состав способен преодолеть с учащимися первый учебный год.

Кольбер, отрываясь от государственных дел, участвовал в создании финансово-экономического факультета. Сам себя он считал не мэтром, а учеником великого Голдберга.