Инклюз

Изможденная женщина вышла на задний двор. Вдали в поселке раздался протяжный звон колокола, заглушив звуки насекомых и вечерних птиц. Все стихло и слушало звон. Когда прозвучал последний удар, казалось, наступила полная тишина.

Джоанна медленно шла и смотрела на холм, где росло одинокое, как маяк, дерево. Она ощущала какую-то необычную духовную связь с природой. Мимо нее проплывали ряды стройной кукурузы высотой с человеческий рост. Мокрые от вечерней росы листья блестели и цеплялись за одежду, а спелые початки порой ударялись о плечи, словно жители родного племени с любопытством норовили прикоснуться к своей соплеменнице, вернувшейся из большого города колонизаторов, блудная дочь своего народа. Одни кусты кукурузы были холодны, другие, показалось женщине, хранили неожиданное тепло.

Джоанне вспоминались индейские верования племени олони про жар человеческой души. Ей казалось, что какими-то неведомыми клетками она начала чувствовать тепло предметов именно сейчас, впервые в жизни. Раньше это умение было только на уровне интуиции. Ей стало понятно, что сущность вещей не в их поверхностном свете или цвете, их живое тепло можно почувствовать только в любви к ним. Как садовник, ежедневно борющийся с сорняками, может дома в изысканном кашпо растить и лелеять какой-то вид таких же сорных трав. Поливая растение, он взращивает взаимный жар, образовавшийся между ними, умение понимать жажду и радость друг друга.

Так глубоко и тонко Джоанна не чувствовала природу никогда. Предметы и растения вдруг становились живыми, казалось, она ощущала, как бьется сердце каждого. Холодный вековой камень под ногами вдруг обдавал ее ступни нежным теплом, в то время как еще освещенная солнцем верхушка куста кукурузы могла оказаться почти ледяной. Джоанна вдруг неожиданно для себя самой поняла, осознала, почувствовала в неодушевленных предметах горячую душу. Она ясно поняла, что вино, которое пила, тоже согревает. И вовсе не было похоже это чувство на то, как согревает желудок алкоголь и затем растекается по крови, это было ощущение впитывания самого опыта винограда, его чувств, которые, теперь она не сомневалась, абсолютно точно были. Она вдруг почувствовала огромное количество тепла от вершины, на которую поднималась. То ли могилка любимого щенка аккумулировала в себя столь много эмоций их семьи, то ли могучее дерево вобрало в себя благодарность всей растительности холма, которое оно в одиночку сохраняло от палящего солнца.

Под деревом был маленький бугорок, почти сравнявшийся с землей за многие годы. На нем располагался небольшой самодельный памятник. Фотография, хоть и была спрятана от дождей под стеклом, но уже так выцвела, что только знающий мог разглядеть на ней очертания щенка. Зато цветы были свежими и аккуратно уложены по периметру могилки.

Присев рядом с памятником, Джоанна посмотрела на пейзаж, открывающийся с холма. Полная луна вышла на небосклон и уже ярко сияла над горизонтом.

Широкий обзор и свежий воздух успокоили ее. Под огромным деревом, перед раскинувшейся панорамой, она чувствовала себя маленькой. Женщина всматривалась в далекие крыши Калистоги, за которыми мерцало шоссе.

Джоанна потерла уставшие глаза и перевела взгляд на могилку. Сколько времени она провела в этом месте. Вспомнился тот день, когда вся семья так болезненно перенесла уход Плуто. Они все долго молчали у могилки, когда уже нечего было сказать. С одним щенок спал, к другому ласкался после ужина, третий вспоминал, как купал собачонку, и тот смиренно давал вымыть свои бока. Джоанна вспомнила, как сидя у телевизора, машинально поглаживала его – лежащего на ее коленях. Ей не хотелось возвращаться домой.

Ветер со стороны долины немного усилился. Женщина поёжилась от холода, сложила поудобнее локти на колени, спрятав в ладонях подбородок. Она смотрела, как убаюкивающе покачиваются полевые цветы, точно кланяются друг другу, желая спокойной ночи. Мягкий шум травы гостеприимно приглашал гостью заночевать с ними.

24. Голубое вино

___

Как только женская рука повернула щеколду, дверь открылась. Первыми протиснулась связка лилий, гармонично скомпонованая с ирисами и фиалками. Это был огромный букет, закрывавший лица гостей.

– Мама, сюрприз, – прозвучал голос дочери. – Тебе цветы!

– Добрый день, – поздоровался мужчина.

– Добрый день, Ларри. Добро пожаловать! – восторженно ответила женщина.

Дочь сопровождал новый кавалер – Ларри. Где они познакомились, оставалось для матери загадкой, но профессия ухажёра вызывала в женщине уважение. Он работал в суде, но кем точно, она не знала. Не то адвокатом, не то прокурором или, может быть, консультантом. Как бы то ни было, в гости он всегда являлся в строгом костюме.

Еще утром дочь просила маму никуда не уходить после обеда. Пожилая женщина ожидала чего-то необычного, потому заранее оделась нарядно. Ларри, как и прежде, был в строгом костюме, но на этот раз в его облике просматривалось что-то праздничное.