Инициатор

— Командор, напрасно… Я старик, но у меня хорошая память. Ваша молодость пришла на время смуты, потому вы не успели научиться любить ту церковь, какой она была годы и века до вас. Вы прошлись красным петухом по всему, что было дорого нам. Вы спалили наши принципы, убили нашу веру в человека. И создали это уродище — «Единую Церковь» — общество лжецов, стремящееся только к власти над кошельками, телами и душами. Вы захватили власть в стране и, словно последние угли, затоптали те церкови, где сохранялось истинное православие. Вы ввергаете Россию в хаос средневековья, хотя и с новыми техническими возможностями. Уничтожаете знание и людей, способных его передавать. Убиваете волю и людей, способных на сопротивление вам. У вас только одна цель — жрать. И этого я вам простить не могу. Вот этого убийства церкви, которой служу. Так блефую ли я?

Командор оттёр о плечо подбородок, на который стекла капля пота, и отозвался:

— Это ли не можете простить, или то, что вам пришлось быть в наших рядах и ради собственной жизни в Храме отказаться от прежнего мировоззрения? — флегматично спросил он.

Лицо отца Владимира не дрогнуло.

Командор кивнул:

— Вы не блефуете.

Он пожевал губами и посмотрел на дальние иконы, мимо невозмутимого священника:

— Иерей Марк — отец владыки Аттика.

— Так, — сухо отозвался старый инквизитор и выпрямился.

Командор неохотно продолжил:

— Он был храмовником на сопровождении прото к монастырю подготовки. Прото вырвался. Больше сотни человек погибло…

— Он получил личную инициацию? — поднял брови отец Владимир.

— И да, и нет. Он был опосредованно инициирован прото. Пытался отсосать кровь у укушенного митрополита, присутствующего на обряде. Владыка умер, а Марк оказался инициирован в альфу.

Священник обернулся, коротко глянул в дальний угол на Алису. Та сидела неподвижно, прикрыв глаза и умерив дыхание. Но всё-таки она слышала.

— Марка не успели упокоить до полного превращения, пришлось восстанавливать, потом много лет содержать в дальнем монастыре… Придя к власти, отец Аттик пожелал своего родителя устроить и его собирались перевезти в Архангельск, дать далёкий приход, но по пути он бежал. С тех пор прошло уже более десятилетия — поиски закончились ничем и о нём забыли.

— И он пришёл к сыну…

— И убил его, — кивнул командор.

Отец Владимир задумчиво поднял вооружённую руку и рукояткой пистолета почесал бровь. Задумался:

— Это случилось через год после того, как начались обряды в городе. Обряды, которые Аттик не особо спешил остановить… Вероятно, надеялся образумить Марка. В какой-то момент пригрозил ему и тот его убил.

— Грозить было бессмысленно, в тот день Алиса вышла на него. Он мстил, а не останавливал.

— Верно, — кивнул священник и снова задумчиво взглянул на пленника: — Значит, год проводились обряды йахов… Изначальные обряды.

Командор нехотя отвёл взгляд.

— Надеюсь, круг позаботился о недостижимости прото?

— Обряды не вызвали значительных возмущений в сфере, — сухо отозвался наставник Борислав. — Причин для беспокойства нет.

Священник покачал головой:

— Что ему ваша сфера! Он чувствует мир насквозь, а вы опираетесь на технику… В наше время не было наивных фантазий и возле него всегда были жрецы высокой подготовки.

— Жрецы есть и сейчас. Напрасно вы считаете нас безответственными. Мы приняли на себя бремя защиты основы церкви и стараемся нести его достойно. А проколы бывают у всех. Как камни на праведном пути. Время инициации Марка приходится ещё на ваше правление, не забывайте.

— Не забываю, — отец Владимир смотрел холодно. — Но на наше правление не приходились программы уничтожения культуры, образования, медицины и светской власти. В наше правление человек имел право сам читать Евангилие, а не обязан был ходить дважды в неделю на обязательные чтения, где ему больше объясняется, как жить и за кого голосовать. В наше время не легализовали проституцию, не изымали детей для обучения в лагерях детства, не развязывали войны с другими конфессиями…

— Какое время — такие решения, — холодно ответил командор. — Мы не сторонники насилия, но после кризиса власти в стране, мы приняли эти поводья и выведем Россию на передовые мировые места.

— По числу поломанных судеб? — поинтересовался священник. — Или по статистике добровольно-принудительных пожертвований?

Командор расслабился, оплывая, словно для сна, и лениво ответил:

— Думаю, нам не стоит спорить. Невозможно одному уверенному человеку переубедить иного уверенного человека. Переубеждает только жизнь. Слово человека здесь бессильно.

Старый инквизитор тяжело поднялся с колен:

— Нечему спорить. Есть вы, и более — ничего. Вам и отвечать теперь за всё, что делаете. Не потеряйте только последнюю надежду веры нашей. Пока Прото в кругу православия — Россия бессмертна. Так не будьте глупцами и безответственными тварями! Если каждый ваш подготовленный епископ, дорвавшись до власти, позволит проходить йахо-обрядам или иной гнили существовать, просто потому, что она с ним кровно повязана — вы не удержите Его.

Командор глянул исподлобья: