Инициатор

Наставница металась вокруг стоящей в центре очерченного круга девушки и ножи в её руках холодно посверкивали, выписывая двойную спираль, остриём направленную на Алису. Сестра Пелагея не нападала, в ожидании момента слабости ученицы оставаясь за меловой границей, но это не успокаивало девушку, знающую стремительность её атак. И оттого Алиса напряжённо ожидала того самого момента, когда остриё, сверкающее искрой не больше булавочного кончика, внезапно начнёт с немыслимой скоростью приближаться. Но этого не происходило — всё также «приплясывала» сестра Пелагея, её плечи асинхронно танцующим ладоням ходили ходуном, не давая возможности углядеть мгновение, когда запущенный волчок движения из живота выплеснет импульс в вооружённую руку. И всё также ножи сменяли друг друга, выдвигаясь к ней и отходя обратно к груди мастерицы, словно две спицы, связывающие нити пространства в свитер крупной вязки. Взгляд Алисы не метался за ними — незачем, — он неотступно преследовал горло наставницы, следя за каждой жилкой, за биением вен и кратким вздрагиванием трахеи. Смотря в горло, можно было видеть весь силуэт, весь контур. Он казался похож на большую чёрную кляксу амёбы с пятью отростками, любой из которых мог внезапно вытянутся к тебе, неся смерть. И необходимо успеть увидеть и опередить, чтобы выжить. И Алиса, молча притоптывая, как и старая мастерица, водя перед грудью двумя клинками, нацеленными на врага, и едва шевеля скованными плечами, смотрела, до синевы перед глазами, наблюдая только за трансформацией кляксы силуэта перед собой.

Проходило время. Сначала ей мешал свет, проникающий в тренировочный зал через большое окно, но потом его не стало, будто кто-то выключил солнце. Затем ей мешал пот, капающий со лба, но и его вдруг не стало, словно закончилась вода в теле. Ей мешали мысли, хаосом ожиданий, переживаний и страхов наваливающиеся изнутри и бьющие по сознанию, словно било по колоколу, но в какой-то миг и их не осталось, только усталость и блеск тонких лезвий перед ней. И ничего больше.

Опасная пляска продолжалась даже тогда, когда в зал гомонящей толпой ввалились девушки и наставница Софья, должная проводить занятие по пластике. Алиса заметила их, вошедших и тут же остановившихся на входе в растерянности, но лишь отметила для себя факт их явления. Пока никто не входил в очерченный круг — он был несущественен. В этот миг и в этом пространстве её занимали только чёрный силуэт и две снежинки блеска на остриях перед ним.

И вдруг… Синий фон, на котором уже давно металась клякса фигуры наставницы, наполнился линиями, точками, разводами, радугой цвета. Невольно она отвела взгляд от опасно притаптывающей перед ней старой мастерицей и вгляделась в выплывающую на синий фон усталости древнюю настенную фреску, давно скрытую под слоем ржавчины, копоти и водяных разводов. И в тот миг сверкающе-кипенная искра метнулась к её горлу!

Она ещё успела вскинуть вооружённую руку и даже почувствовала, как лезвие скользнуло по наручам сестры Пелагеи, но в следующий миг уже осознавала свою смерть — остриё упиралось в гортань, выдавливая из мелкой раны тёмные капли.

И мир навалился на неё потоком реальности.

Наставница Пелагея, стоя одной ногой в её части круга, застыла недвижимой статуей с выдвинутой в атаке рукой, и глаза у неё отдавали чернотой бездны. А по лицу стекали крупные капли пота — гроздьями, одна за другой, неостановимо. И яростно метался живчик жилки на виске.

Серые стены были лишь стенами — полными разводов и неясных контуров, в которых углядывалось всё и ничего под рыжими, грязными пятнами. И только лишь.

У дверей сестра Софья крестилась, беззвучно шевеля губами.

Вокруг неё молча стояли девушки.

И только лишь.

Дав мгновение на осознание произошедшего, сестра Пелагея отодвинула нож от пораненной шеи девушки и отшагнула. А Алиса вдруг осознала, что в окна всё также бьёт навязчивый свет, а с бровей и ресниц капает пот, и в голове тихо шумит отголосок дальнего моря…

Она хотела спросить наставницу об этом, даже вытянулась к ней, но спёкшиеся от усталости губы не смогли раскрыться. А в глазах сестры Пелагеи мелькнул добрый смех, словно она почувствовала это нелепое детское переживание.

— Не забудь, — почти беззвучно выдохнула наставница, невольно устало улыбнувшись. Отвернулась и ушла — сгорбленная, старенькая, но победившая, как всегда.

Алиса смотрела ей во след, и наставница вновь становилась для неё тёмной фигурой на синем фоне. И, когда она скрылась за тяжёлой дверью, Алиса скосила глаза и глянула в сторону. На огромной стене высился воин — в кольчуге, в золотом куполе шлема, с копьём в руке и щитом на локте. Его взгляд был суров, а под копытом взъяренного коня, страдая, вилось, нашпиленное на остриё копья, серое существо — человек с драконьим хвостом и крыльями летучей мыши. А ещё ниже, под изломанной болью спиной существа, лежала зелёная долина, на которой резвились сфинксы, единороги и змеи.