Ингредиент

— Ты не любишь Бетховена?! Ох, ты и не знаешь, как ты много теряешь. Вот такие увертюры дают слушателю просто сумасшедшую энергию. Это такая сила. Но после увертюры, честно говоря, исполнение становится, как правило, нудным. Наверняка ты больше любишь Моцарта! Я тоже его обожаю. Знаешь, Моцарт был Австрийцем, но для работы на клавишах его рука слишком лёгкая, поэтому я предпочитаю тяжёлую артиллерию. Если ты понимаешь, о чем я?

— Моцарт? Ну, понятно нормально.

— Ты такой понятливый, аж, повеситься хочется.

— Я не уполномочен помыкать музыкантами, им и так тяжело. Ведь я уже говорил, что вся музыка придерживается строгой заранее спланированной программе.

— Послушай, а ты очень необычный человек. Ну, ладно, черт с тобой, гуляй, мальчик.

Ecoute-moi…

Наконец-то, этот чертов рабочий день подошёл к концу (Я так устал).

Я, как обычно, последний покинул подполье.

Но, вдруг мне на встречу вышел Кандид. (По всей видимости, он тоже собирался уходить).

— Наконец-то, закончился этот чёртов день!

— Ты имел в виду, закончилась ночь?

— Не важно! Завтра рано вставать, нужно снова явиться в суд. Может, выпьем, Эммануэль? (В этот миг у меня вновь заиграло чувство дежавю)

— Не-е. Я не пью. Я сейчас веду здоровый образ жизни. О-у, у тебя сегодня новый жакет?

… Parole-Parole-Parole…

И вот; Я сижу на кухне со своим приятелем Кандидом, одним из приятелей, которых все по привычке называют друзьями, хотя, конечно, никакие мы не друзья, а просто люди, работающие в одном заведении и не больше того. Наверноe.

Стоп-стоп! Черт возьми, как это так получилось?! (На кой черт я согласился?)

— Эммануэль, дружище, спасибо тебе, что ты всегда выручаешь меня.

Я сделал пару глотков и выпил все до дна.

Я полностью опустошил магическую флягу Кандида, и по всей видимости, на сей раз, в флягe был адекватный алкоголь, а не спирт.

— Черт возьми, твоя флягa пуста. Извини, что-то я не расчесал.

— Да, не волнуйся. У меня еще одна есть! Я всегда про запас беру, ну, мало чего на роботе произойти может.

Кандид достал из своего внутреннего кармана вторую флягу и отпил из нее, протянув ее мне, сказав хриплым голосом. — Вот держи, дружище…

— Я вообще не пью. Но сегодня можно расслабиться. Позволю себе это только сегодня.

Я образец неопределенности. Когда я говорю, что не пью, это заведомо неправда, но когда я говорю, что пью, это тоже может быть чистым враньем.

Как всегда, в такие моменты у Кандида открывается желание сказать мне что-то очень важное. Кандид наклоняется вплотную к моему уху – так, что я начинаю ощущать из его рта запах алкоголя, пасты с томатами и сигаретного дыма, смешанного с вонью кариеса.

Я пытаюсь чуть отстраниться, но этот пьяный дурак опять придвигается и шепотом, который можно расслышать на улице, предлагает мне вновь выпить.

— Это все для удовольствия. Я пью только с тобой. Не одному же пить.

— Дело говоришь. Хотя, это бухло вообще ни какое. Это обычное для повседневного употребления дешевый виски, это тебе не дорогущие экземпляры, что есть у нас в погребе, которые нам совершенно нельзя. Это из дешевого и пыльного, а не из дорогого и чистого.

— К сожалению, ты прав.

— Твою мать!

— Что такое?

— Фляга пуста! Но я хочу еще.

— И я хочу!

Мы оба словно были под властью высших алкогольных сил. И эти силы управляли нами. Они приказывали нам. Мы знали, что нам делать! Не знаю как Кандид, но я впервые в жизни знаю, что мне делать. Я дожжен сделать то, что должен. То, что я могу!

Мы встали как два робота, как два солдата. Мы направлялись в погреб с целью, с четкой целью (Хотя все вокруг было не конкретно и совсем не четко).

Я с Кандидом спустился в погреб.

Мы открыли две бутылки виски, и пили жадно с горла.

У каждого была своя бутылка, своя власть, своя боль, свое счастье, своя иллюзия.

Все равно никто и не заметит, этот чертов погреб буквально забит бухлом!

— Ну-у, сейчас мы набухаемся как черти!

— Мы будем бухать до потери пульса!

Конечно мое поведение безответственное. Но если пробил час пития, не только бессмысленно, но и непозволительно и даже позорно пытаться этот час отсрочить.

В моих глазах поплыло, если быть более четким, что в данном случае невозможно, в моих глазах, моем взгляде полностью пропала четкость.

— Мы жестко набухались!

— Мы набухались как последние черти!

— Я всегда хотел тебе сказать, что я восхищаюсь твоими жакетами! Сколько их у тебя? Десять, двадцать, сто, двести? Сколько, как ты их подбираешь?!

— Ты за рулем?

— Кто? У меня все хорошо. Я люблю одежду.

— Нам надо в магазин заехать. Здесь есть один неподалеку, работает двадцать четыре часа. Это вроде бы заправка. Сколько ты выпил?

— Не знаю. Почти всю бутылку. Или меньше.

— Я тоже, примерно столько же. Ладно, поехали, купим самый дешевый виски и зальем его в эти бутылки. Но мы выпьем все до дна! Мы заслужили! Мы классные.

— Давай до дна!

— Дело говоришь. Ну, ладно, пошли уже! Давай-давай. Быстрей-быстрей.

Ecoute-moi…

Спустя пару минут; Я со своим лысым поцом ели-ели поднялись по ступенькам.