Информационные войны

Паблик рилейшнз мы вообще можем рассматривать как направление, которое, в отличие от журналистики, само занято созданием события, в то время как журналист описывает события, совершаемые кем-то другим. Это явно видно в случае правительственных коммуникаций, где выработаны достаточно четкие правила коммуникативного поведения, позволяющие с той или иной степенью эффективности управлять всей системой массовой коммуникации, к примеру, в США (Maltese J.A. Spin control. The White House Office of Communications and the management of presidential news. - Chapel Hill - London, 1992; Почепцов Г.Г. Паблик рилейшнз, или Как успешно управлять общественным мнением. - М., 1998). Противодействие должно строиться с учетом того, что своими действиями можно лишь усилить информационную агрессию другого. Особенно этот аспект важен при борьбе со слухами, поскольку перевод слуха из устной в официальную форму способствует его распространению и начинает трактоваться как правдивая информация. Исследователи слухов приводят следующий пример: "Подобная ситуация возникала в Санкт-Петербурге в период проектирования и строительства защитной дамбы: газеты попытались опровергнуть циркулирующий в городе слух о чрезмерной опасности этого строительства. Однако эти усилия не дали ожидаемого результата, напротив, эта история получила еще большее распространение, поскольку передатчики слуха начали ссылаться на опубликованный материал в качестве доказательства" (Дмитриев А.В. и др. Неформальная политическая коммуникация. - М., 1997. - С. 119-120).

В случае построения коммуникативного противодействия мы должны двигаться во многом по ряду рассмотренных выше закономерностей. В ответ на символизацию строится новая символизация, питающаяся из тех же истоков. Назовем этот процесс мифологизацией. Мифологизация - Переработка информации человеком опирается на определенные конструкты, которые позволяют вносить понимание в происходящую действительность. И это используется в современных процессах воздействия. Так, в разработке специальной информационно-аналитической комиссии правительства России (май 1995 г.) "Мифология чеченского кризиса как индикатор проблем национальной безопасности России" указывается, что у руководителей западноевропейских стран сложился мифологический комплекс представлений о характере действия России в Чечне.

Поэтому ставится задача создать конкурентоспособную информационную модель "чеченского кризиса" в виде определенного "антимифа". И такой достаточно интересный вариант, как нам видится, был найден, поскольку отражал принятые на Западе интерпретации исламского мира, и был построен на активизации страха. Предлагалось следующее: "Более правильным было бы развитие представлений о ситуации в Чечне как типовом региональном конфликте в пограничной зоне взаимодействия западной (христианской) и восточной (мусульманской) цивилизаций, еще точнее - как о типовом в общемировых координатах сепаратистском криминальном мятеже, современный опыт подавления которого имеется в арсенале практически всех наиболее крупных демократических государств". И далее следует переход в еще одну конструкцию, переводящую войну в Чечне в понятный для Запада образ: "По данным американских экспертов за последние 20 лет президент США, а также губернаторы штатов более 400(!) раз прибегали к использованию подразделений национальной гвардии для подавления массовых беспорядков внутри страны. Но ни разу мировое сообщество не пыталось обвинить США в нарушении прав человека, либо требовать прекращения силовых действий и допущения на территорию страны международных наблюдателей". В целом авторы разработки констатируют, что подобный проигрыш в чеченской войне отнюдь не является случайным: "отсутствует понимание, осознанное желание и необходимость отработки технологий взаимодействия структур государственной власти в такой "символической реальности" и с такой "символической реальностью", какой является общественное мнение и вообще идеологическая сфера".

И второй еще более сильный вывод: государство "становится чрезвычайно зависимым от любого внешнего идеологического воздействия, связанного с целеполаганием, рекомендациями в стиле "что нужно сделать России" и международным политическим шантажом". Следует отметить принципиально новый уровень, которым характеризуется данный документ.

Особенно парадоксальным выглядит сама постановка задачи в виде выработки антимифа в правительственном тексте. Но это отражает суть вливания нового вина в старые мехи. К примеру, однотипно считают французские исследователи: "Рекламная кампания банка превратилась, по определению "Л'экспрессьон д'антреприз", в рекламную сагу, основанную на великих мифах человечества - универсальном средстве, чтобы не оставить аудиторию равнодушной. Чем дальше человечество продвигается в своем развитии, одновременно удаляясь от корней и древних истин, тем больше ощущает потребность в их воскрешении" (Лебедева Т. Искусство обольщения. Паблик рилейшнз по-французски. - М., 1996. - С. 54).