Информатор

К концу дня борьба между антитрестовским отделом и офисом окружного прокурора вышла из-под контроля. Никто – кроме, может быть, Хьюлин – не мог сказать с уверенностью, кто теперь ведет дело.

Для прояснения ситуации снова созвали телефонную конференцию с участием Фрэнсис Хьюлин, прокуроров антитрестовского отдела и верхушки спрингфилдского офиса ФБР. Стаки и Хойт явились в офис Хьюлин и устроились вместе с ней возле микрофона с динамиком.

Первые двадцать минут к яблоку раздора избегали прикасаться. Все дружно заявляли о своем стремлении к тесному сотрудничеству. Анна Бингеман стала превозносить достижения антитрестовского отдела.

– Мы смогли почти идеально наладить свою работу, – заявила она. – Наш девиз – неуязвимые обвинительные акты и высококлассные обвинители.

Хойту это хождение вокруг да около стало надоедать. Он решил взять быка за рога.

– Прошу прощения, мисс Бингеман, – прервал он ее, – Джон Хойт, спрингфилдский офис ФБР. Нашей работе мешает нерешенный вопрос о том, кто главный прокурор. Кто отвечает за это расследование?

Молчание.

– Мы ведь обсуждали это с вами, – нарушила тишину Хьюлин. – И если вы помните, решили, что дело возглавит мой офис.

Молчание.

Наконец Бингеман заговорила:

– Я реформировала наш отдел. Я помощник генерального прокурора, отвечающий за борьбу с нарушением антитрестовских законов. Эту задачу возложил на меня президент Соединенных Штатов Америки.

Она опять сделала паузу.

– И будь я проклята, если допущу, чтобы это дело отобрали у нашего отдела. Только через мой труп – да и с ним придется побороться! Мы вели это дело и будем вести его дальше. Благодарю за внимание.

Хьюлин побледнела. От Бингеман никто не ожидал такой отповеди и никто не понимал, как могло случиться, что два юриста настолько превратно поняли друг друга. Прозвучали ничего не значащие фразы, призванные разрядить обстановку.

– Благодарю вас всех за то, что вы не пожалели своего времени на участие в совещании, – произнесла в заключение Хьюлин. Выключив микрофон и захлопнув блокнот, она добавила: – Вопрос, я полагаю, решен. Мы вне игры.

Сразу после совещания прокуроры чикагского антитрестовского отдела позвонили Гэри Спратлингу. Все восхищались выступлением Анны Бингеман.

– Да-а, этого у нее не отнимешь, – согласился Спратлинг. – Уж если она решит показать, на что способна, то это просто фантастика.

Чикагские юристы – Манн, Мучник, Гриффин, Букер и Прайс – испытывали такую радость и облегчение, что решили отпраздновать победу и после работы отправились в бар Центра Джона Хэнкока. Там, чокаясь бокалами с «Маргаритой», они успокаивали нервы, истрепанные в напряженной, но победоносной борьбе.

С отстранением от дела спрингфилдской окружной прокуратуры Шепард и Херндон оказались между небом и землей. Хитон и Харцлер исчезли со сцены вместе с Фрэнсис Хьюлин, но и с оставшимися прокурорами никакой связи не было. По-видимому, они уверовали в то, что агенты пытались обойти их на финише. Шепард и Херндон чувствовали себя, как дети после скандального бракоразводного процесса.

Прошло две недели, но антитрестовцы не звонили. После нескольких лет чуть ли не ежедневных контактов это молчание было многозначительным. Каждый день агенты гадали, будет звонок из прокуратуры или нет.

Наконец они решили сделать первый шаг навстречу и позвонить Джиму Мучнику. Мучника они выбрали потому, что он, в отличие от Робин Манн, не посвятил несколько лет жизни возне с АДМ и был способен, как им представлялось, исходить из презумпции их невиновности. Кроме того, они не могли вести расследование, не советуясь ни с кем из юристов.

– Джим Мучник.

– Добрый день. Это Брайан и Боб, – сказал Херндон.

– Приветствую вас, – ответил Мучник деловым и, возможно, чуть осторожным тоном.

Но в ходе разговора лед между ними стал таять.

Агенты звонили Мучнику ежедневно в течение двух недель, – он стал связующим звеном между ними и прокуратурой. Но до откровенного обсуждения проблем дело не дошло. Мучник порой говорил натянуто, в его голосе проскальзывали нотки подозрительности.

Однажды во время их разговора в трубке раздался щелчок.

– Вы что, записываете нас? – помолчав, спросил Херндон шутливым тоном. Но шутка пришлась не к месту.

– Ну и вопросы вы задаете! – взвился Мучник. – Неужели вы думаете, что я на это способен? Мы уже две недели беседуем с вами, а вы по-прежнему не доверяете мне?

Херндон попытался исправить положение:

– Джим, не стоит лезть в бутылку. Я просто пошутил.

– Хороши шутки! – сердито фыркнул Мучник. С этими агентами невозможно говорить по-человечески, решил он. Все две прошедшие недели они просто пытались выудить у него информацию. – Ладно, – бросил он, – спрашивайте, что вас интересует, и закончим на этом.

Разговор не получился. Вскоре Херндон решил позвонить еще раз.

– Джим, – сказал он. – Я хочу извиниться.