Инфицированная

Когда государство, наконец, искоренило болезни, в обществе было много правил и нововведений, за соблюдением которых внимательно следили как Помощь и Уход, так и всевозможные патрули. Каждое утро гражданин выжившего общества, которому дали рабочее название ИВСКМ–4, коя аббревиатура была никому, кроме правительства, неизвестна, обязан был прибыть на главную площадь на построение, всякий в колонну своего пронумерованного Города, коих всего было только Десять, малонаселённых. Эта своеобразная «линейка» проводилась для того, чтобы госработники пересчитали население, а медработники проверили у каждого гражданина температуру и жизненные показатели через специальный прибор – «Градус Х» – хрупенький девайс, который сотрудник Помощи проносил мимо каждого выстроящегося, по сотруднику на ряд, и в считанную секунду считывающий температуру тела, давление и частоту биения сердца. От человека требовалось лишь в момент, когда сотрудник подносит прибор к области сердца, назвать свой Город, имя и фамилию. Вся перекличка не занимала и получаса – настолько налажено было всё мероприятие. Сотрудники Помощи и Ухода действовали хладнокровно и ловко, зачастую даже не поднимая взгляда на предмет обследования, а сами Городские жители за многие годы абсолютно привыкли к такому утреннему распорядку, что никого никогда не расстраивало, что к Десяти утра, что бы в твоей жизни не происходило, тебе нужно быть на Перекличке Здоровых.

И ещё по одной причине быть на построении нужно было во что бы то ни стало – страх. Всем были знакомы случаи опоздавших, проспавших, забывших и прочих бедолаг, по разным причинам не явившихся на перекличку в установленное государством время. Пока люди не «усвоили урок», на площади госработники, отыскав несчастных отсутствующих, прилюдно избивали и отрезали какие–либо части тела, без которых человек всё равно продолжал жить, «для медицинских исследований в борьбе за здоровье каждого жителя ИВСКМ–4, и в качестве урока». Когда поголовный ужас пары таких жестоких примеров отпечатал в сознании наблюдателей последствия неподчинения, изуверства решено было прекратить, ибо баланс культивирования страха с созданием деспотичного управления шатался на тонкой, почти невидимой грани. Те, кто помнил сие кошмары, состарился и умер, а их дети росли уже, наблюдая, как опоздавшие и неявившиеся, но всё равно впоследствии найденные, получали строгие выговоры, публичные ограничения в правах и лёгкие удары дубинкой в качестве вразумления (и бессознательного напоминания о прошедшем и давно забытом). И то были действительно совсем уж либо неопытные, коих и не научили основам выживания, либо жизненные события сверхважности помешали явиться на перекличку. Но просто рассеянных зевак уже почти не ловили.

Воздух разорвал звук граммофона, конусообразный рупор которого, ржавый и покосившийся от нашествия безжалостного времени, неестественно склонился куда–то в сторону. Взгромождённый на крышу правительственного здания, такого же покосившегося, с падающей от малейшего дуновения ветра штукатуркой, он с прошловековым шипением затянул гимн ИВСКМ–4.

«Великий, чистый, светлый град,

Великая страна!

Мы будем вместе защищать

От всякого врага!

Навеки дружны Города,

Мы мире на века!

Великий, чистый, светлый град,

Великая страна!»

Все запели. Торжество и патриотизм заполнили сердца присутствующих на площади. Эти строчки знал каждый ребёнок, подпевали и старики, и молодёжь. Разве что у немых не было возможности влиться в этот короткий унисон гражданской гордости, но и они в знак солидарности покачивались и безмолвно шевелили губами.

Неожиданно заморосило. Яркое солнце, словно не желая наблюдать за так наскучившим от каждодневного свидетельства наблюдением за происходящим, стыдливо спряталось за неоткуда возьмись нагрянувшие тучи. Народ прекратил гогот и построился в идеальные линии при помощи команд патрульных. Лиэли поёжилась. Она заметила, что явно нервничает. Вдруг перед её взором предстали события утра. Она начала паниковать, представляя, что очаровательный незнакомец заразил её чем–то смертельно опасным и через минуту «Градус Х» запищит своей электронной сиреной, и ошалевшая толпа в безумии отпрянет от неё, как от прокажённой, и всюду раздастся тревога, которая в считанные секунды пригонит к беззащитной Лиэли бронированные фургоны и выпрыгивающие из них сотрудники Помощи и Ухода в защитных костюмах, заломав Лиэли руки, пнут её в один из автомобилей, навстречу неизвестной судьбе с летальным исходом.

Всё это девушка представила в какое–то мгновение и невольно вскрикнула.

– Что с тобой? – удивлённо спросила стоящая рядом с ней в ряду Зана.

Лиэли машинально обернулась на её голос.

– Что? Я… Я… – она не находила, что сказать, и вдруг увидела…

Бойкая работница Помощи уже начала анализировать здоровье стоящих в её ряду.