Infernal

Комната представляла собой просторную залу с двумя широкими кроватями посередине и увешанную коричневыми пунцовыми занавесками, как бы разделяющими одну залу от другой. Это даже не комната, а целая серия комнат. Несколько узких проходов уводили в другие отдельные кабинеты. Пол устелен мягким ковром с причудливым восточным орнаментом. На столиках в вазах цвели свежие розы. Рядом стояли пара бутылок сухого вина, мартини бьянко, шампанское «Ruinart» и водка, не считая двух громоздких пепельниц. На отдельном подносе громоздились фрукты и сладости. Кто-то специально позаботился обо всём. Боюсь, это Роман. Он же притащил сюда и старуху, да ещё наверняка приплачивал ей за содержание музейных номеров. Настоящие тайные комнаты.

– Как добрались? – спросил Роман, вальяжно отложив сигару.

– Хорошо, – ответила Лиза, – как здесь романтично! И обстановка, и люди, и общая атмосфера.

– А наша хранительница традиций понравилась вам?

– Та чокнутая старуха? – переспросил я.

– Это мадам Тюссон, хранительница тайных комнат. Ей почти столько же лет, как этому зданию. Даже несколько больше.

– Эксцентричная дама, – улыбалась Лиза. Ей нравилось всё. И я был шокирован антуражем и театральностью постановки.

– Мы так и думали, что вы оцените наши хлопоты, – заметила Настя.

На ней сверкал аппетитный малиновый халатик, под которым, как я уверял себя, ничего не было. Обнажённые ножки украшали чёрные каблуки, волосы распущены и заканчивались притягательными кудряшками, а на тонких губах блестела вызывающим цветом ярко розовая помада. Густая тушь подчёркивала ее пошлый, но неподдельно манящий взгляд, и она смотрелась потусторонне, как старинное салонное приведение с вечеринок Анны Павловны Шерер. Всё здесь отдавало прошлым, как будто мы на машине времени переместились на полтора столетия назад.

Сам Роман сидел в пышном фраке с чёрной бабочкой. Чересчур экстравагантно и чересчур театрально, но, видимо, для него – привычный ритуал. Творческие личности могут позволить себе любые проделки. Наш будничный прикид смотрелся неуместно. Но Лиза, как всегда, выглядела великолепно: её экстравагантный костюм с тонкими пуговицами на спине отливал нарочитой современностью, а мои узкие брюки и короткая рубашка Paul Smith делали меня белой вороной в обществе завсегдатаев тайных комнат. В общем, я снова попал впросак, но в наших играх – это далеко не главное. В конце концов, всем суждено расстаться с одеждой, иначе она будет мешать и стеснять простые движения, поэтому я не расстраивался.

Чтоб избавиться от робости и привыкнуть к необычной обстановке, мы выпили Ruinart. На правах хозяина ухаживал Роман, не без помощи Насти. Незаметно мы расположились парами. Я сидел рядом с Настей. Лиза непривычно близко подсела к Роману.

Ливенсон включил редкостный граммофон с настоящими пыльными пластинками, и послышалась тихая релаксирующая музыка. Музыка не пахла сыростью и плесенью прошлого. Я уверял себя, что она современная, но автора определить не получилось. Слишком искусственными казались звуки и инструменты, их издающие.

Настя пригласила меня на танец.

Было глупо отказываться. Очаровательная соблазнительница положила мне руки на плечи и маняще улыбалась, спрашивая, как она выглядит. Я осыпал её несуразными комплиментами, придерживая за талию. Постепенно она почти обвила мою шею, а моя ладонь спускалась вниз. Иногда я отрывался от Насти и пытался подглядеть за Лизой. Сумеречное освещение красных настольных ламп не мешало рассмотреть её в призрачном свете. Лиза сидела на диване и в лёгком флёре общалась с Романом. Крепыш уже гладил её колено – недобрый знак, но и я не прохлаждаюсь с его похотливой кошечкой. Отличие между нами в том, что Настя – одна из многих, а Лиза – единственная и неповторимая. Кое-что неравноценное свершается на моих глазах, но я этому не противостою, а сам рублю сук, на котором сижу.

Да будет так.

Любовь умрёт и ли возродится… Любовь умрёт или возродится….

Настя прижималась ко мне сильнее – я не отставал и позволял ей всё. Музыка из граммофона расслабляла, но мы решили присесть и выпить вина.

Наше место заняли Роман с Лизой. Лиза обнимала его спину – он же гладил её ягодицы, но меня это уже почти не волновало. Я уже чувствовал себя абсолютно свободным, и ревность к Лизе уходила на задний план. Роман уже задирал её платье, а моя девочка лишь сверкала зубками и чуть отстранялась.

Словно в ответ, я прикоснулся к колену Настеньки и провёл ладонью выше, скользя в её шёлке. Она лишь томно улыбалась и сладко дышала. Губы, повинуясь неведомой силе, потянулись к ней и сомкнулись в жарком слиянии. Я закрыл глаза и лишь внимал, как наши языки щекочут друг другу кончики. Настя была смелее и уже расстёгивала мне брюки. Я стянул с неё халатик, под ним действительно открывалось обнажённое тело, смуглая кожа, полные пунцовые груди и пурпурные выдающиеся соски.