Инфер 3

– Сколько тебе лет? Пятнадцать? Старше? Хоть раз по-настоящему трахался? Теплая влажная киска сегодня может стать твоей на целую ночь.

– Сумку. Возьми и неси сюда.

– Подойди ближе, сладкий. Я покажу тебе не только свой мозг… видел когда-нибудь сиськи? Мягкие и упругие сиськи… а?

– Я считаю до трех. Раз…

– Ну же. Ты же хочешь потрогать меня…

– Два – резко развернувшись, я от бедра выстрелил в щель приоткрывшейся двери.

Утробно заорав и тут же замолкнув, наружу выпал грузный жирдяй, придавив собой бейсбольную биту с наваренными шипами. Все это дерьмо вонзилось ему в грудь, но вряд ли его это взволновало – с такой-то дырой в паху…

– Эй – нехорошо улыбнулся я, поворачивая залитое чужой кровью лицо к суке с прозрачной головой – Я сейчас разобью твой гребаный аквариум, сука…

– Да что ты за пацан такой?

– Три…

– Стой! Стой!

– Время вышло – покачал я головой, хватаясь за рукоять шипастой биты и выдирая ее из-под тела толстяка – Готовь аквариум, уродина…

– Стой! Вот ваша гребаная сумка! Мы же никого не убивали! Просто придержали того очкастого взломанным дроидом! Ну придавили чуток…

Я молчал, медленно шагая по темному коридору с множеством закрытых дверей и волоча за собой шипастую биту. Я шагал на свет ее тревожно мигающей башки. И с каждым моим шагом башка начинала мигать все чаще. Может и фейерверк увижу? Было бы здорово…

В Вест-Пик мы прибыли в большем составе, чем я ожидал. К моему ленивому удивлению, пятеро туземцев из второго десятка решили не возвращаться к родной реке. Если точнее – они решили отправиться с нами. Но затем Каппа расспросил их чуток по дороге и выяснил, что все они «стертые». То есть появились в этом мире уже взрослыми и со стертой памятью. К реке же отправились четверо уже здесь рожденных и взращенных, в сопровождении еще одного «стертого», что явно предпочитал спокойную жизнь поискам истины. И это сочетание меня уже не удивило. К чему рожденным уже в новом мире солнечным аборигенам лишние волнения? Они помнят каждый день своей тихой речной жизни. Постоянное смутное беспокойство испытывают лишь те, в чьих головах огромный черный провал, что одним своим наличием вызывает жесткий жопный зуд и нервные ушные подрагивания. Мы все чувствуем, что нас лишили чего-то важного. Лишили самого главного… вырвали из нас часть.

Я не возражал насчет туземцев – работы на Вест-Пик хватит на всех. А Управляющая… она точно будет в тихом машинном восторге, когда заполучит в свои жесткие стальные лапки еще пяток верных слуг. Чтобы она не твердила про «равноправный социум» и «качественная общественная жизнь с должными правами и привилегиями» на самом деле этой устарелой железяке нужны рабы.

Именно рабы. Не знаю почему, но я уверен, что будь у Управляющей шанс заменить всю эту капризную ленивую биомассу усердными трудягами роботами – она сделала бы это без малейшего промедления.

Через стену лезть не стали – перед своим отбытием я вдумчиво побеседовал как с Управляющей, так и с тамошними подуставшими гоблинами. И сейчас, чуть сменив маршрут, мы вырвались из молодых наступающих на Вест-Пик джунглей и оказались на прекрасно расчищенной полосе, что тянулась на полтора километра вдоль фронтальной стены заводской территории. Центр расчищенного пространства приходился на главный разблокированный вход. Над стеной и входом установлены яркие корявые надписи, сделанные явно природными красителями – на всех известных здешним гоблинам языках указаны одни и те же призывы и оповещения: «Безопасно!», «Много еды!», «Любящая Мать ждет вас!» и в том же духе. И ни одного упоминания о чудовищном объеме предстоящей работы.

Вход хоть и открыт, но частично – отдавая приказ, я помнил о слоняющихся в джунглях спятивших дивинусов, каждый из который представляет собой обезумевший танк. Так что проход между частично восстановленными воротами достаточно широк для тех, кто входит поодиночке. Двое уже столкнутся плечами. Но нам протискиваться не пришло – внутри гигантских ворот, рассчитанных на вход и выход автоматизированных чудовищных грузовых чудищ прошлого – раскрылась створка поменьше, что вполне подходила под габариты внедорожника.

– Добро пожаловать домой, команданте Оди! – торопливо пробубнил едва не бросившийся под колеса машины полуголый старик и с беззубой улыбкой сунул в открытое окно машины смуглую ладонь. Я недоуменно уставился в пустую пригоршню. Сидящий за рулем Хорхе поспешно подозвал старика к себе и бросил в его ладонь пару таблеток здешней шизы и столько же патронов двенадцатого калибра. Расцветший старичок закланялся, а к нам тут же кинулась группа фальшиво улыбающихся старух, похожих на общипанных ворон в своих темных набедренных повязках и коротких накидках.

Зло сплюнув, я выбрался из окруженной все подбегающими гоблинами машины – а почему никто сука не работает? – и кивнул Хорхе, давая понять, что не против потока мелких наград всем встречающих.

Политика мать ее…