Инфер 3

Прикрыв глаза, я терпеливо ждал, умело отсекая гомон гоблинов и слушая лишь джунгли. Впав в легкий транс, я вдыхал терпкий запах раскрывшихся ночных цветов, вслушивался в барабанящий где-то наверху по листьям легкий дождь, что слегка приглушал звуки полуночной бойни, что разворачивается здесь с приходом темноты. Каждую секунду вокруг нас кто-то погибал, а кто-то насыщался. Законы жизни во всей их красе звучали вокруг нас. Но ежащиеся гоблины слышали лишь рык вышедшей на охоту пантеры. Хотя им больше стоило бы бояться замершей на границе света и тьмы желтоватой змеи со слишком большой головой, что не сводила пристального взгляда с нашего лагеря. Змея тоже выглядела недовольной. Ведь ей приходилось просто наблюдать, а не принимать участие в упоительной ночной охоте.

Переведя взгляд, я глянул на гоблинов, что торопливо расширяли наш временный ареал обитания, вырубая здоровые кусты, топча пышные цветы и поливая мочой спящий муравейник. Именно туда смотрела змея с большой головой. И ее напичканный электроникой мозг несомненно запоминал все увиденное, чтобы позднее передать данные управляющей этими территориями Системе. А та уже, без оповещения провинившихся, вынесет им свой приговор – резкое срезание каждому вандалу показателей ТИР. Всем, кроме сурверов – и не потому, что они не состоят на системном учете. Нет. Потому что как раз сурверы, эти бледные подземные поганцы, природу не рушили, старательно выискивая сухие ветви для костра, обходя цветы и поливая мочой только голую землю. Хотя и речные туземцы действовали не совсем уж бездумно – многие растения они не трогали, некоторые особые цветы переступали, многие корни не рубили – боялись, не забывая рявкнуть и на других, чтобы придержали замах. Природе наносился минимальный вред.

Как интересно получается…

Зашел в лес обычным гоблином с нейтральной или даже положительной системной репутацией. А вышел конченным ублюдком по системным же меркам и тебя либо сразу в расход – если наломал немало дров – либо придется искупать тяжким трудом. Судя по привычным действия речных туземцев – так они и жили. Сначала трудом во благо природы наработают положительные баллы, а затем за один поход по ягоды, мясо и коренья губят почти все свою «репутацию» и приходится начинать все сначала.

Так может это и есть то, ради чего мы когда-то старались?

Вот здоровые джунгли. А там чистейший океан… Можешь смело пить из рек, не боясь растворенной в ней какой-нибудь отравы, можешь жрать снег, можешь сажать зерно и жать урожай. Можешь даже плясать под дождем, не боясь, что вылезут волосы, а кожа пойдет пузырями от кислотных ожогов.

И вот живущие здесь гоблины, что действительно боятся навредить природе. А если и навредят – потом торопливо возмещают ущерб, выгребая мусор, сажая растения, дробя древний бетон, прокладывая по засушливым местам русла ручьев…

Ведь это и есть тот идеал…

Так может у нас все же получилось?

Хмыкнув, я принял у опасливо подошедшего гоблина глиняную тарелку с запеченными насекомыми и принялся жадно насыщаться. Прервался лишь на секунду – чтобы взглянуть на наблюдающую уже за мной змею и с набитым ртом пробормотать:

– Если и получилось – то через жопу. Эй, Ссака! Хватит пялиться вверх. Глянь вниз – там тарелка с жратвой.

– Я выжила…

– Это мы уже поняли…

– Я жива. Я стала ценить жизнь… каждое мелкое ощущение… Лежу, дышу и ловлю ветерок… а вот брызнуло дождиком… капли живительного дождя.

– Это макака ссыт тебе в рот…

– Тьфу! Вот дерьмо! Сука!

– Это коати, сеньор – поправил меня один из туземцев и с благостно улыбкой наклонился над лежащей наемницей – Хорошая примета, красавица! А еще моча коати помогает от угрей и мыслей о праздном…

Взлетевший кулак заставил пялящегося на ее сиськи доброхота резко выпрямиться, брызнуть кровавой слюной и надолго стать шепелявым. Отплевывающая наемница что-то орала про гребанные джунгли, а я тихо ухмылялся, не забывая пережевывать гусениц.

Моча коати от мыслей о праздном…

Эй, коати, иди сюда, гнида. Брызни мне в харю. Чтобы я наконец перестал думать над словами фальшивого Первого. Выжги это дерьмо из моей головы… Чтобы побыстрее провалиться в темный омут сна…

Перепрыгнув приземистую шайбу уличного уборщика, я приземлился на один из его вытянутых над тротуаром манипуляторов, что вместо мусорного бака обхватил уже хрипящего тщедушного очкарика, медленно выдавливая из него жизнь. Манипулятор с треском надломился, взломанный робот вздрогнул, разжал захват и принялся втягивать поврежденную конечность в себя. На экране под бронированным стеклом зажегся испуганный смайл, замигали красные восклицательные знаки.

Не обращая внимания на машинные судороги, я оттащил попавшегося ему очкастого дебила поближе к грязной стене дома, после чего врезал ему ладонью по щеке. Очнувшись, тот хапанул ртом воздух, со стоном схватился за ребра.

– Где сумка? – прошипел я ему в лицо – Где сумка, Дэг?!