Инфекция

Оглянувшись через плечо, женщина крикнула,  — Двадцать первый!

Тодд поднялся, пытаясь придумать, как бы подколоть эту тетку, но к столику уже подошла семья. Они протянули ей свой номер с таким видом, будто совершали жертвоприношение. Тодд решил про себя, что она того не стоит. Ей не унизить меня. Я выживал все эти дни, пока она сидела тут на заднице и заполняла учетные карточки. Я дрался и убивал, чтобы выжить.

Внезапно он вспомнил Сержанта, стоявшего перед госпиталем и извергавшего из своего АК47 языки огня и дыма в темноту. Вспомнил, как бросил «Молотов» в толпу Инфицированных. Вспомнил «Брэдли», сминающий на своем пути брошенные машины, его грохочущую пушку. И улыбнулся.

— Ха, — сказал он и пошел прочь, искать Этана. Тот стоял у одного из столов и выламывал себе руки в ожидании результата поисков.

— Как медленно, — сказал Этан с печальной улыбкой. И, тем не менее, он был счастлив, что появился хоть какой-то шанс.

— А где все остальные? — спросил его Тодд.

— Военные вызвали Сержанта и Стива на допрос. Уэнди получила работу копа и пошла смотреть выделенное ей жилье. Как коп она имеет внеочередное право на получение. Пол отправился в один из центров распределения пищи. Он будет там работать.

Тодд растерянно хмыкнул.

— А ты? Вернешься в школу? Здесь же проводят обучение.

— Я не вижу особой пользы в обучении математике, — сказал Тодд, и тут же осекся. — Ой, извини.

Этан печально кивнул. — Все в порядке. Я тоже уже не вижу смысла преподавать ее.

— У меня большие планы. Я тут припрятал…

— Сто восьмой, — раздался крик из-за одного из столиков.

Этан оживился. — Это я.

— Ну, — сказал Тодд, нахмурившись. — Думаю, еще увидимся.

— Конечно, — рассеянно сказал Этан. — Береги себя, Тодд.

В другой комнате Тодд собрал своей вещевой мешок, оружие и боеприпасы, и вышел на улицу под подернутое дымкой солнце, испытывая щекочущее чувство возбуждения.

— Вот я и здесь, — подумал он. — У меня получилось.

На улице перед школой кипела активность. Несколько скучающих, истекающих потом солдат посмотрели на него, а потом снова вернулись к своему разговору. Они выглядели не намного старше его, просто накачанные подростки. На потрескавшемся тротуаре сидели дети и рисовали на асфальте цветными мелками. Другая группа детей, быстро одичавших сирот эпидемии, тащили красную тележку, наполненную пустыми пластиковыми бутылками. Росшая здесь когда-то трава была вытоптана и смешана с сухой грязью. В воздухе летала пыль. По улице катил пятитонный военный грузовик, игнорируя знаки и сигналя лениво двигающимся толпам людей. Несколько мужчин возились с большим механизмом. На грязном, некогда белом одеяле аккуратно были разложены инструменты и детали. Из маленького магазинчика через улицу, переделанного в жилой дом, доносился лай собак. Громкоговоритель, прикрепленный к старому телефонному столбу, обмотанному проводами, выкрикивал инструкции, как избежать холеры. Потом из него раздался оглушительный хрип, через секунду сменившийся песней Бритни Спирс. В это время и в этом месте она могла вызвать скорее чувство ностальгии, чем радости.

Тодд злился на других выживших. Не могли даже дождаться его, чтобы попрощаться. — Ну, вот опять ты один, старина Тодд, — сказал он сам себе. — До встречи с ними, ты со всем справлялся сам. Ты был ниндзей, выживающим в одиночку, всегда им был. И будешь им снова. Этой пуповине, видимо, суждено было отсохнуть. Такая связь была обусловлена лишь временной необходимостью. Пришло время снова стать героем-одиночкой.

Он сверился с картой, на которой рукой какого-то сумасшедшего был тщательно прорисован виртуальный город. Он узнал школу, расположенную у дороги, формирующей одну из главных артерий города, предназначавшейся для автотранспорта, и связывавшей центральный узел с распределительными и медицинскими центрами. Он нашел свой новый дом, выделенную маркером точку посреди бесконечных трущоб. Потом нашел ближайший рынок, где он намеревался начать свою карьеру торговца.

Другие выжившие были измождены, вымотаны и сломлены. — Только посмотрите на Сержанта, — подумал он. — Мужик, который бился в одиночку с ордой визжащих Инфицированных и спасал наши жизни, теперь превратился в испорченный товар. У Тодда же был молодой, здоровый организм и гибкий ум, чего может, и не скажешь по его внешнему виду. Апокалипсис, скорее, даже пошел ему на пользу. Он уже начал набирать мускулы, а с ними и самоуверенность. Он смотрел на пробегающие мимо толпы детей, на солдат, куривших рядом, и думал: Мое поколение выживет. Это время выбрало нас, а мы в свою очередь выбрали его.

* * *