Инфекция

Вечером того же дня все четверо поджидали Ивана у выхода со школьного двора. Ему бы здорово досталось, если бы в тот момент мимо не проходил Ковалев, видевший сцену на перемене от начала и до конца. Он вступился за Ракитина, не допустив избиения, а друзья Кривцова не рискнули связываться с Петром. Тот обладал довольно большим авторитетом и в своем, и в параллельных, и даже в старших классах. Поэтому связаться с ним значило нажить себе кучу огромных проблем. В-одиночку Семен ничего из себя не представлял, и ему проблемы тоже были абсолютно ни к чему. Он в который раз потрогал свой несколько увеличившийся в размерах нос с коркой запекшейся крови под ним и с глазами, полными неудовлетворенной злобы, ушел. А на следующий день Ракитина вызвали к директору. Кривцов все-таки нажаловался своим родителям, а те, в свою очередь, рассказали о случившемся директору. Они были очень респектабельными людьми в городе, но не догадывались, что им просто очень не повезло с сыном, который для них был «замечательным мальчиком». Когда Иван подошел к кабинету директора, то, к своему удивлению, обнаружил ожидавшего его там Петра. Тот стоял, небрежно поглядывая по сторонам и сунув руки в карманы. Он сразу рассказал директору о сцене в коридоре, которая произошла во время перемены. И о том, что было после уроков. Естественно, Кривцов из незаслуженно обиженного превратился в виновника. Его характер был хорошо известен не только всем ученикам, но и многим учителям. Лишь своим родителям он казался славным ребенком. Но ведь на то они и родители. Кривцов-старший долго ругался в кабинете директора, грозил незамедлительно обратиться во все мыслимые и немыслимые инстанции, «навести порядок» в школе, в которой директор «очевидно не справляется со своими обязанностями», и «подвергает тем самым риску здоровье детей». Как бы то ни было, через несколько дней Семена перевели в другую школу.

С той поры Иван и Петр очень подружились. Ракитин неожиданно быстро влился в коллектив — видя отношение к нему их «идейного лидера», остальные тоже потянулись к парню. Он оказался вовсе не таким, каким представлялся всем в начале. Своим чувством юмора и неиссякаемым запасом оптимизма он заряжал буквально всех вокруг. Он был очень образованным для своих лет, но не казался заумным, не пытался выделяться и уж тем более не кичился своими знаниями. Охотно помогая одноклассникам, он делал это просто так, не прося ни о чем взамен. Ковалев заступился однажды за человека, с которым они стали закадычными друзьями.

Последний раз Антон видел Ивана Николаевича в нерабочей обстановке, когда он приходил несколько лет назад на похороны отца. В тот момент им с матерью было очень сложно осознать все произошедшее, и именно Ракитин был тем, кто протянул семье своего друга руку помощи, подставив дружеское плечо в трудную минуту, оказав моральную поддержку и вернув этим своему другу старый долг.

— Антон, — он вышел из-за стола и подошел к нему, — привет. Что-то ты хмурый сегодня…

— Да… — он неопределенно махнул рукой. — Сегодня у меня человек умер прямо в машине, не успели довезти, ребенок.

— Печально, друг мой, печально. Хотя это все издержки профессии. Ты вот, наверное, думаешь, — он неожиданно пристально посмотрел на Антона, — что я всегда такой веселый и беззаботный? Но в моей карьере было очень много смертельных случаев. Люди у меня на руках умирали. Тебе необходимо научиться самому главному в профессии врача: научись держаться чуть в стороне, — видя, что тот собирается возразить, он примирительно поднял руки. — Я прекрасно понимаю, что ты сейчас думаешь. Но я не советую тебе стать бесчувственной деревяшкой. Это просто здорово, что профессия не ожесточила тебя, что ты искренне желаешь людям добра. Но будь, все же, немного в стороне, не пропускай все это через себя. Иначе это тебя сломает, как сломало уже многих, особенно молодых ребят. Запомни это.

Антон медленно покивал головой. О том же самом говорил ему и декан факультета, когда он еще учился, но уже собирался подрабатывать врачом на «скорой», предупреждая обо всех возможных сложностях. Декан его тогда разубедить не смог. Ракитин же и не пытался его разубеждать, всего лишь пытался уберечь, научить тому, что умел сам.

Ну ладно, — Иван Николаевич кивнул, словно соглашаясь с какими-то ведомыми лишь ему мыслями, — ты только за этим приходил? Я тебе всегда говорил и еще раз скажу, что ты смело можешь приходить ко мне за советом и просто поговорить.

— Я знаю, Иван Николаевич. Спасибо большое. На самом деле хотел вас у спросить… Вы себя сегодня нормально чувствуете?

На лице у Ракитина появилась непонимающая улыбка. Однако от Антона не укрылось, что взгляд главврача стал острым и внимательным. Поэтому он продолжил:

— Ну, я имею в виду, не было ли у вас повышенной температуры? Или, может, кашля?..

— Или боли в горле и насморка? — перебил его Ракитин.

— Да.