Инфекция

Исполинская волна была уже совсем рядом, и Макс отчетливо понял, что вот он, конец, про который ему столь часто снились сны, в том числе сон, очень напоминающий нынешнюю реальность. Когда волна подобралась вплотную и нависла над ним, он не почувствовал страха, ни злости, ни ярости. Его путь был закончен, как он это очень часто себе представлял. Сквозь воду ему стали проглядывать знакомые лица. Он увидел лицо Кати с тем выражением, с которым она тогда была в парке его родного города. Увидел взгляд Антона, врача, которым он провожал своих спутников, уходивших дальше, оставлявших его по его же просьбе. Увидел пустой взгляд девочки Даши, которая шла с Егором, по его словам из одной деревне, и которая была не совсем нормальной. Увидел он и самого Егора, пожимавшего ему руку на прощание и отворачивавшегося, чтобы больше никогда не встретиться взглядами. Наконец, уже в последнюю секунду перед тем, как поток поглотил его, Макс увидел лицо Ольги, ставшее ему таким любимым.

— Если бы у меня была возможность сказать тебе, как сильно я тебя люблю… — пробормотал Макс чуть слышно.

Рев воды заглушил все прошлые шумы. Волна надвинулась и нависла над ним, грозя обрушиться в любой миг. И тем не менее его последние мысли были именно об Ольге. А затем, задрав голову вверх, он увидел, как вершина волны надломилась и тонны воды стремительно понеслись вниз, прямо на него.

— Господи… — только и успел прошептать он.

Через миг волна поглотила его, поток закрутил его, рев воды рвал барабанные перепонки, подавляя остальные звуки. Он снова услышал последний зов трубы Гавриила, возвестившего о конце мира, который он знал. А затем наступила темнота, и пришла тишина.

В мраморном зале было пасмурно, потому что солнце сегодня не светило, скрывшись за нависшими над обителью тучами. Он сидел на своем кресле, уставившись в одну точку перед собой, и крепко сцепив пальцы на руках. Дверь в зал распахнулась, и на пороге обнаружился Михаил, как всегда в своем золотом доспехе. Два его белоснежных крыла, обычно широко распахнутые за спиной, теперь спрятались за плечами — обстановка была не самая радужная. Все ходили словно придавленные.

— Всевышний, ты звал меня, и я пришел.

— Что там с этим парнем?

— Он встретил свой конец спокойно.

— Я тебя не об этом спросил, — голос говорившего стал повышаться, пока стены мраморного зала не затряслись. — Я спросил, что с этим парнем!

— Ну что с ним будет. Лежит в светлой комнате. Ожидаем, когда он придет в себя…

— Не ждите.

— Что?

— Отпустите его. Пусть будет и дальше жить. А чтоб ему было не скучно, верните ему его спутницу.

— Но Всевышний…

— Какие-то вопросы, Михаил?

— Да. Куда нам его определить?

Раздумье затянулось. Он не ожидал такого вопроса, и пришлось немного поломать голову. Наконец, ответ пришел сам собой.

— Поселите его отдельно от всех, пусть спокойствие будет для него наградой.

— Хорошо, Всевышний. Если такова твоя воля…

— Да. И еще одно.

— Что, Всевышний?

— Мы не можем оставить землю пустующей. Не для того этот мир создавался.

— Повинуюсь.

Сверкнув в единственном луче солнца золотом доспеха, архангел покинул мраморный зал. Ночь постепенно опускалась на Его обитель…

Он очнулся от того, что почувствовал прикосновение чьей-то руки к своему лбу. Открыв глаза, Максим с удивлением гляделся вокруг, не понимая, где находится. Он не помнил ничего о последних минутах своей жизни, но почему-то совсем не сомневался, что умер.

Он лежал в светлой комнате. Судя по узорам в углах и на стенах, дом был деревянным. Рядом с его кроватью стоял небольшой столик, на котором лежало блюдо, полное фруктов. Еще в комнате было огромное в пол-стены окно, в которое щедро изливался солнечный свет. Макс перевел взгляд в другую сторону и поспешно его отвел, думая, что бредит. Возле двери стояла в простом белом платье та, которой были посвящены его последние мысли перед тем, как морская волна его накрыла. С легкой улыбкой смотрела на него Ольга, и глаза ее лучились тем самым добрым и мягким светом, который появлялся иногда, когда при жизни они с Максом ехали по дороге, стремясь попасть поскорее к морю.

— Глаза меня обманывают? — он удивился чистоте своего голоса, словно и не было долгих лет курения.

— Нет, милый, не обманывают, — кристально-чистые слова попали ему точно в сердце и наполнили его радостью и счастьем. — Это правда я.

— Но как? Почему?

— Ты знаешь, это не удивительно, что у тебя поначалу множество вопросов. Ничего страшного, впереди у нас для получения ответов целая вечность…

Она присела на край его кровати, отныне их кровати, и Максим впился в губы любимой женщины поцелуем…

Вместо эпилога