Инфекция

Итак, банды больше не было. Максим мог продолжать дорогу, но он почувствовал резкую дурноту. Голова не то, что кружилась, а зашлась в диком танце. Потеря крови все-таки сказалась на самочувствии. Вылететь из седла мотоцикла на полной скорости ему вовсе не улыбалось, поэтому он поискал глазами аптеку. Через минуту поиски увенчались успехом — на другой стороне дороги была расположена аптека, входная дверь в которую была уже давно разбита. Электричества давно уже не было, но Максиму нужны были вещи, которые не портились от долгого хранения или изменений климата. Порыскав в аптеке и обнаружив бинт и лейкопластырь с запасом ваты, он вышел на улицу и присел на скамейку. Перекись водорода к счастью выдохнуться не успела, поэтому пузырек оной пришелся как нельзя кстати. Зажмурившись и зашипев от боли, Макс щипцами вытащил пулю, попавшую в бок, и засевшую в мягких тканях, затем обработал рану раствором перекиси, наклеил лейкопластырь и забинтовал. Это было не сложно, с этим он справился относительно легко. Гораздо сложнее пришлось с пулей, попавшей в плечевой сустав. Обращаться Макс вынужден был только с одной рукой. К счастью пуля прошла на вылет, и операцию по ее извлечению ему проводить не потребовалось, а то не факт, что он бы справился. Вскоре все медицинские процессы были завершены, кровь остановлена, раны обработаны. Настало время покидать отнюдь не гостеприимный Краснодар. Теперь оставалась только одна дорога — к морю. Макс не сомневался, что сегодня попасть на берег уже не сможет. С мотоциклом ему приходилось обращаться крайне осторожно. Держаться за руль ему приходилось только одной рукой, так как кость была по касательной задета пулей, и одна рука была практически обездвижена.

Для начала ставший в одночасье одноруким Макс достал из оставленного поблизости микроавтобуса канистру с бензином и заправил мотоцикл. На все про все ушло не меньше двух часов, но зато теперь горючего должно было хватить до конца пути. Осторожно, чтобы не повредить раненую руку, он забрался в седло мотоцикла и медленно поехал через город, стремясь поскорее его покинуть.

К вечеру Краснодар стал пройденным этапом на пути к морю. Мимо Максима снова проносились телеграфные столбы, выставленные вдоль дороги. К ночи он проехал не меньше пятидесяти километров, а это значило, что море стало на пятьдесят километров ближе. Путь приближался к завершению.

Еще одну ночь ему предстояло потерпеть. Рука жестоко разнылась. Кроме того, ехать в глухую ночь никуда не хотелось. Поэтому Макс смирился и остановился у обочины, решив, что заночует прямо здесь. Улегшись прямо на землю, подложив под раненое плечо свернутое в несколько раз одеяло, он незамедлительно погрузился в сон. Завтра ему предстоял сложный день. Завтра его путь заканчивался — в этом Макс был уверен. До Абинска оставалось не более полутора сотен километров, еще пятьдесят было до Крымска, а дальше — километров шестьдесят до Новороссийска. Там ждало море, там безбрежная морская гладь готовилась встретить своего гостя.

Мраморный зал, погруженный в тишину. Где-то вдалеке слышится чудесная игра флейт и лютней. У окна стоит человек. По крайней мере внешне он похож именно на человека. У него также две руки, две ноги, одна голова… Кудрявые темно-русые волосы красиво вьются, спадая на плечи. Светлый плащ накинут поверх простой рубахи, какую мог бы носить кузнец или плотник. Он оборачивается на звук открываемой двери и смотрит на вновь прибывшего.

Одет вошедший не в пример богаче человека, ожидающего его. Красивый светло-кремового цвета плащ надет поверх сверкающего золотом доспеха. Коротко постриженные светлые волосы непослушно складываются в неровные пряди. Рука в латной рукавице покоится на мече. Когда пришедший начинает говорить, красивый мощный голос, голос сильного мужчины разносится по всему залу:

— Вы звали меня, Всевышний?

Голос отвечающего гораздо тише, можно даже сказать, скромнее, но при первых же звуках его, исчезают всякие сомнения в том, что голос этот может многократно увеличиться, если того потребует ситуация:

— Да, Михаил, я давно тебя жду…

— Вошедший преклоняет колено и опускает взгляд в мраморный пол.

— Я слушаю тебя, Всевышний. Будут ли у тебя указания?

— Для начала я хотел бы спросить: нет ли новостей?

— Ничего особенного, Всевышний. Да и откуда взяться новостям в мире, оставленном тобой на произвол судьбы…

— Не забывай, где находишься, Михаил.

— Прости, Всевышний.

— Что с этим человеком? Он еще жив?

— Да, Всевышний, он жив и здоров. Был ранен не так давно, но продолжает свой путь.

— Хотелось бы понаблюдать за ним. Неужели ему все-таки хватит сил дойти до конца?

— Я верю, что он справится, Всевышний. И у меня есть вопрос. Конец обязателен?

— Увы, Михаил, конец неизбежен. Люди столь часто нарушали мои заветы. Они погрязли в грехе. Если бы не страшная инфекция, я склонен верить, что человечество придумало бы себе еще какую-нибудь каверзу.

— Но сейчас ведь практически никого не осталось, Всевышний…