Инфекция

Она буквально упала на колени рядом с ним и обтерла ему лицо влажной тряпкой. У Макса возникло ощущение, словно ангел коснулся его. Он никогда не знал, что обычный кусок материи, намоченный водой, вызовет у него чувство, очень близкое к блаженству. Он схватил из рук девушки бутылку с водой и жадно стал пить. Тем временем Егор осторожно запрокинул голову врача и влил воду ему в горло. Антон закашлялся и застонал, но затем открыл глаза, взял бутылку и на этот раз стал пить уже самостоятельно. Все уже обратили внимание, что его правая рука была замотана куском материи, то ли красной изначально, то ли (и этот вариант казался ближе к истине) насквозь пропитанной кровью.

— Немного придете в себя, и, думаю, Вам обоим будет, что рассказать, — Катя встала на ноги и отряхнула пыль с колен.

— Это подождет, — Максим на глазах оживал. Еще пару минут назад ему казалось, что он близок к смерти. Сейчас холодная вода привела его в чувство и вроде бы даже немного подняла настроение. — Как там парнишка?

И Егор и девушки предпочли опустить глаза в землю. Никто из них не хотел встречаться с ним взглядом. Максу оставалось предположить только самое худшее.

— Он умер? Неужели мы все-таки не успели? Нам через столько пришлось пройти, и все напрасно?

— Он жив, — Егор первым нарушил грозившую затянуться тишину, — однако сейчас без сознания. И, видит Бог, я не хотел бы, чтобы он приходил в себя.

— Он так кричит, когда находится в сознании, — подошедшая Ольга вступила в разговор. — Этот крик просто невыносим. К его животу невозможно прикоснуться, потому что каждое касание вызывает у него боль. Температура тоже зашкаливает. Что делать, ума не приложу.

— Надо оперировать, — прохрипел уже пришедший в себя Антон. — Иначе будет только хуже. Мы должны хотя бы попытаться…

— Но мы не можем!..

— А у нас нет другого выбора. Мы можем ему помочь лишь так.

— Но мы его убьем!

— Гораздо вернее мы убьем его бездействием. Если мы ничего не предпримем, нам придется жить с этим грузом всю жизнь. И смерть мальчишки будет на нашей совести. Сейчас от меня, конечно, не больше толку, чем от любого из вас. Ты же видишь это, — он помахал покалеченной рукой, морщась от боли. — Макс, теперь я смогу лишь помочь тебе, но делать тебе все придется самому.

— Но как же я…

— …под моим руководством. И если я не потеряю сознание, а я очень надеюсь, что этого не произойдет, все у тебя должно получиться, — Антон говорил через силу, это было заметно. Он уселся прямо на землю, опершись спиной на крыло машины и откинул голову. — Пора начинать. Иначе, боюсь, мы парня потеряем. Фил, ты как?

Легкий стон был ему ответом, но вместе с тем говорил о том, что мальчишка еще жив. Он сидел, прислонившись к соседнему дереву, закрыв глаза, с гримасой боли на лице и периодически постанывал. Даже обезболивающее не помогало, хотя Максим дал ему две таблетки «кеторола», не взирая на возможные последствия воздействия столь сильного анальгетика на юный организм.

— Надо его перенести поближе, — Антон внимательно смотрел на мальчишку, ловя малейшие изменения в выражении его лица, — чтобы я мог его как следует видеть.

Егор с Максимом подошли к Филиппу и попытались его приподнять. Его глаза сразу же раскрылись от боли, и он закричал. Для этой группы людей детский крик прозвучал сто крат ужаснее, чем все крики, звучавшие рядом с ними всего несколько дней назад, крики людей, умирающих и чувствующих, что их конец ближе. Катя коротко пробормотав извинения отошла в сторону, и, судя по звукам, донесшимся из-за машины, ее вытошнило. Егор до крови закусил нижнюю губу, но, похоже, даже не заметил этого. Даша уже несколько минут сидела в машине, прижимая к себе собаку и глядя испуганно наружу сквозь стекло. И ее, и собаку Ольга благополучно закрыла в автомобиле, опасаясь, что они могут случайно помешать в ответственный момент.

— Что вы стоите? — Антон попытался крикнуть, но из его горла вырвался только стон, мало отличавшийся от того, который издавал мальчик. — Вам придется его перенести. Всего лишь несколько шагов. Потерпи, Фил. Ради Бога, потерпи.

Они с громадным трудом, стараясь не потревожить мальчика (слава Богу, он лишился сознания), перенесли его чуть ближе и положили на чистое одеяло, расстеленное Ольгой прямо на земле. Максим наклонился над ним и долго внимательно смотрел изучающим взглядом. Затем положил два пальца на сонную артерию Филиппа и прощупал пульс.

— Его сердце к счастью бьется. Но… Я, конечно, не врач, но мне кажется, что сердцебиение у него становится слабее.

— Теперь надо будет действовать быстро, — Антон, не взирая на свою рану, которая вновь кровоточила, переместился ближе к лежащему мальчугану и окинул его внимательным взором. — Максим прокали скальпель на огне.

Он внимательно смотрел, как пламя огня от зажигалки охватило сталь. Подержав его с полминуты, Макс убрал зажигалку в карман и слегка подул на лезвие, словно желая его остудить.