Иней как ночь

— Он исчез столетия назад. Никто не знает, почему и как. — Я умолкаю на мгновение. — Но, подозреваю, что вы приложили к этому руку.

Рарес ухмыляется.

— Любое из королевств Сезонов, спустившись в Кларинские горы на достаточную глубину, обнаружило бы ту же самую дверь, которую обнаружили вы. Винтер нашел ее первым только потому, что лучше всех разбирается в рудокопном деле. Изначально орден воздвиг эту дверь в горах Саммера, но так, чтобы она могла появиться в любой точке Кларинских гор, если бы кто-то из рудокопов достиг определенной глубины. Глубина — лишь первое из препятствий, созданных для того, чтобы затруднить доступ к источнику. Со следующим препятствием ты столкнулась, когда искала ключи.

Рарес выуживает из-под воротника ключ на длинной цепочке. Снимает его с шеи и протягивает мне. Я осторожно беру его за цепочку.

— Ключи были оставлены в Саммере, Якиме и Вентралли членами ордена, создавшими дверь к источнику. Они специально разделили ключи, чтобы человеку, обнаружившему источник, было непросто получить к нему доступ. И чтобы время, затраченное им на поиск ключей, дало ордену возможность убедиться: именно такой человек нам и нужен. Следующее препятствие, которое тебя ожидает после того, как ты вернешь два ключа, — лабиринт за дверью.

Все наконец-то встает на свои места.

— Магический источник спрятал орден Искупителей. Пейзли.

Рарес вздыхает.

— Мы просто закрыли доступ, чтобы не дать добраться до источника тем, кто этого не заслуживает. Мы не думали, что в его исчезновении обвинят королевства Сезонов. Много чего случилось такого, о чем мы не подумали, душа моя.

Королевство Гармонии сделало то, из-за чего весь остальной мир ненавидит и презирает Сезоны.

Я бы с легкостью могла разжечь пламя ярости из вспыхнувшей искры злости, но не делаю этого. Сейчас важно лишь то, что предстоит сделать в будущем.

— Чтобы пройти лабиринт, — начинаю я, крепко сжав в пальцах цепочку ключа, — мне нужно будет воспользоваться магией? Разве ты не можешь пойти со мной? Ты же пойдешь со мной?

Рарес отворачивается к книгам, лежащим в углу стола. Когда он снова поворачивается ко мне, я вижу в его руках старый пожелтевший лист бумаги, который, кажется, разлетится в пыль, стоит на него дохнуть.

— Лабиринт создали несколько Искупителей, обладавших большой силой. Получить доступ к магии должен был только достойный человек. Все хранилось в строжайшем секрете. А создав лабиринт, Искупители… — его голос дрожит, и Рарес сжимает губы, — погибли, унеся все свои тайны с собой.

Я стискиваю зубы. Не я одна пожертвовала всем, чтобы защитить Приморию. Орден Искупителей не требует от меня ничего такого, чего не делал сам.

— Но… — Рарес приподнимает бровь. — Они оставили нам подсказку.

Он протягивает мне лист, и я, поднявшись, забираю его.

Трое предстать пред лабиринтом должны
Искренней веры полны,
Дабы пройти испытание лидерства,
Лабиринт смирения
И очищение сердца.
Лишь достойный завершит свой путь.

Я перечитываю его дважды. Трижды. Меня гложет тоскливая мысль: «Терон бы понял, что это значит».

— Загадка.

Я кладу лист на стол. Пячусь назад, натыкаюсь на кресло и вцепляюсь пальцами в подлокотник, чтобы не упасть. Цепочка, зажатая в ладони, врезается в кожу, ключ ударяет по бедру.

— Это все? Потому что мне нужно… нужно…

Мне тесно и душно в этой крохотной комнате. Я обессиленно падаю в кресло и сдавленно дышу, охваченная воспоминаниями о Тероне. О том, как он объяснял мне загадочные отрывки из книги «Магия Примории» в библиотеке. Я бы любила его, потому что он милый и добрый, потому что мы оба желали большего, чем нам было позволено. Я бы любила его, даже если бы наш брак был политическим, даже если бы, любя его, я никогда не стала той, кем так хочу быть.

Он бы всегда был правителем Корделла. Я бы всегда была связана с Винтером.

Я прижимаю ко лбу руку, не позволяю магии вырваться наружу. Я не хочу больше мучиться чувством вины, но все равно чувствую себя виноватой, потому что… я не могу спасти Терона. Все, что случилось, останется с ним навечно. Так же, как прошлое винтерианцев, которые до сих пор дрожат при воспоминаниях о годах, проведенных в рабстве.

Что мне делать? То же самое, что я уже делала. Признаться самой себе в том, что меня мучает, и выпустить чувства на волю. От них никуда не деться, но можно сделать так, чтобы они не терзали меня.

Рарес ничего не говорит, давая мне время прийти в себя. И когда я поднимаю на него глаза, он кивает, но продолжает молчать. Он позволяет мне залечить душевные раны.

— Что это значит? — спрашиваю я дрогнувшим голосом, указывая на лист бумаги.

— Прежде всего, это означает, что тебя могут сопровождать только два человека. Количество людей, которые могут получить доступ к магии, ограничено намеренно.

— Значит, ты пойдешь со мной?