index

– Может быть, вам нужно, чтобы в определенное время вас видели где-нибудь в другом месте три-четыре вполне благонадежных гражданина?

– Нет, это лишнее, – сказала Даша.

– Если понадобится, заходите без церемонии. Я могу доложить, что у вас наметились успехи?

– Скажите пока, что наметились следы, – сказала Даша. – Я человек суеверный…

– Сам такой. Хочу вам еще раз напомнить: вещественные улики не обязательны. Достаточно твердой уверенности и вашего слова. Потребуется помощь – звоните немедленно.

– Хорошо, – сказала Даша. – До свиданья.

– До свиданья. Звоните, заходите запросто… За ней не следили.

Машину она оставила в квартале отсюда – кто их знает, прилепят «маячок» и сядут на хвост. В конце концов, Фрол ей тоже ничего не обещал… Для надежности еще покружила по окрестным улицам, подсмеиваясь над собой, – надо же, шантарская Рыжая Соня… И, окончательно убедившись в отсутствии всех и всяческих «хвостов», поехала к дому, где прятала Флиссака.

Глава тридцать шестая.

Долгожданная душевная беседа.

– Самое главное – не вздумайте мне мешать, – сказала Даша. – Что бы я ни делала. Вернее, как бы себя ни вела.

Флиссак нервно усмехнулся:

– Мадемуазель Дария, я работаю не в архиве министерства сельского хозяйства.

– Все равно, кто там знает вашу нежную европейскую душу…

– Я боюсь одного: провалиться прочно. У ваших властей, в конце концов, нет причин относиться ко мне с отеческой нежностью.

– Не бойтесь, – сказала Даша. – Мне самой не нужны неприятности. У вас хоть посольство за спиной…

– Вы полагаете, посольство станет поднимать шум из-за изобличенного промышленного шпиона? У вас чересчур романтические представления о Европе, простите…

– Ну, нельзя же без романтики… – пожала плечами Даша. – Нам лет десять вбивали в голову, что западнее ГДР начинается сущий Эдем. Я, понятно, не верю – везде одно и то же, а в Лондоне вдобавок и туманы, но это крайне жестоко, мсье, – лишать женщину романтических грез…

– Вы удивительная женщина, – сказал Флиссак. – Не знаю, смог бы я в вашем положении держаться столь же уверенно…

– Когда страна прикажет быть героем, у нас героем становится любой, – засмеялась Даша. – Была такая песенка… Пошли?

Она заперла машину и первой направилась к двери телестудии «Алмаз-ТВ». Дверь осталась прежней, какой ее Даша помнила.

«Неаккуратно, – подумала она. – Психологически недостоверно. Я бы на их месте после столь жуткого налета поставила бы железную, телекамеры посередине бы всобачила – для пущего нагнетания страстей, чтобы уверить всех, будто отныне боишься каждого куста…»

После ее прошлого визита в коридоре кое-что изменилось – ящики с аппаратурой исчезли, отчего коридор стал вдвое просторнее, и примерно посередине стоял дешевенький письменный стол производства местного ДОКа. За ним восседал охранник, безуспешно гадая, чем бы таким ему заняться, чтобы не помереть со скуки. Даша махнула у него под носом нераскрытым удостоверением, но он и не потребовал более детальных объяснений, окинув ее чисто мужским взглядом, без тени профессионального рефлекса.

Кабинет у Марзукова был крохотный, но отделанный с большим тщанием, в синих и темно-красных тонах, напичканный всевозможными электронными игрушками – телефакс, компьютер со множеством сопутствующих агрегатов, всех, наверное, какие только можно к нему подключить: видеодвойка, ксерокс, еще какие-то штуки, абсолютно Даше неизвестные, но крайне авантажно выглядевшие, с кучей лампочек, клавишей, окошечек, эмблем известных фирм и загадочных надписей на иностранных языках (и даже иероглифических). Вряд ли половина этого была необходима в офисе директора дышавшей на ладан частной телестудии – Марзуков тщился выглядеть.

Он встал из-за обширного стола, неведомо как протиснутого в дверь, – должно быть, по частям – лицо исказилось в приступе детской почти злости:

– Опять вы?!

Оглянувшись, Даша удовлетворенно кивнула, увидев на двери внутренний замок. Взглядом показала на него французу. Спросила:

– Вы знакомы? Мсье Марзуков – мсье Флиссак… Обошла стол, напоминавший контурами гигантскую фасолину, и с нескрываемым наслаждением врезала по пухлой, гладенькой физиономии – вскользь, так, чтобы ребро ладони чувствительно угодило по шее под ухом.

Марзуков упал в мягкое кресло. Безжалостно щелкнул замок.

Даша подошла к зарешеченному окну, посмотрела на серую гладь Шантары, на знаменитый мост. Спокойно закурила, обернулась и спросила:

– Вам никто не говорил, что ваш кабинет напоминает колерами французский флаг?

Марзуков таращился на нее испуганно и удивленно.

– Значит, никто, – сказала Даша. – Синее и красное. Не хватает, как легко догадаться, белого. Но сдается мне, ваша физионония этот недостаток восполнит…

Достала «ТТ», звонко оттянула затвор и уперла дуло Марзукову в ухо, левой рукой ухватив за волосы. Пожалуй, его физиономия теперь и впрямь могла дополнить икебану, придавая чисто французский колорит.