index

— Почему он не бросил ствол на вокзале? Как думаешь?

— Видимо, у него все же твердые корочки, позволяющие избежать хлопот… Но это не может быть государство, Кузьмин! Ни одна силовая структура не стала бы так мочить Есаула с Фантомасом и Рамону. Даже если он работает на государство, сейчас он старался для хозяина… — Данил помедлил. — Мне тут пришло в голову… Возможно, пистолет он как раз потому и не бросил, что вскорости этот ствол обнаружится у меня под дверям. Или у тебя. Или у Каретникова.

— Думаешь?

— Допускаю и такой расклад. Кузьмнч, мы в тупике. Найти в миллионном городе такого профи, пользуясь только тем, что у нас есть, — это, пожалуй, и для Бортко, и для фээсбэшников неподъемная задачка… Он не отсюда. Он залетный. Только время от времени пользуется местными пешками и убирает их, как только почувствует, что мы можем их схавать. Думай обо мне, что угодно, но я не господь бог. Я не понимаю вдобавок, что ему нужно. И никто не может доискаться, что этот сраный Ивлев прокрутил такое под нашей вывеской… Понимаешь, создается впечатление, будто он ждет он нас каких-то поступков. Или наоборот, бездействия в некоем деле. Я бы плюнул на всякую гордость и сказал ему, что мы сами в заднице, что Вадька нас обставил — но кому говорить-то? Он же уверен, голову ставлю, что Вадька от нас работал… И ставки таковы, что он кладет жмуриков в череду и тратит десятки тысяч долларов… Не мог же Ивлев, в самом-то деле, выкопать в подвале булдыгинский клад?

— Будь там клад, его давно выкопали бы гэбэшники, когда углубляли подвал и мастерили бомбоубежище… Что ты, нашего подвала не видел?

— Да видел, конечно, — сказал Данил. — До сих пор комендант ломает голову, куда этот бункер приспособить… Не ломать же пол, в самом-то деле? А что? Вскроем бетон…

— Хватит! — Кузьмнч с размаху впечатал в стол кулачище.

После недолгого молчания Данил тихо спросил:

— Я что, все же виноват или выхожу крайним?

— Ничего подобного.

— Сколько я тебя знаю, впервые вижу, как лупишь кулаком по столу…

— Может, ты на моем месте еще и головой бы в стену впечатался, — сказал Лалетин, медленно остывая. — Весьма даже запросто… Как по-твоему, что у нас нынче в стране? В смысле строя?

— Ну, это просто, — сказал Данил. — Феодализм. Мужики вроде тебя — бароны. Поместные. Или как там еще назвать… Барон сидит у себя в поместье, где волен во многом: монету чеканит, золотишко роет, право первой ночи эксплуатирует до посинения и нестоячки, коров со двора сводит, мануфактуры заводит… При королевском дворе, как правило, у него есть платные заступнички, разные там герцоги и фавориты. И вольно развлекаться баронам, пока однажды не попадет который из них под сердитый взор не с той ноги вставшего короля… Или герцога, которому кланяется деньжишками и возами с сушеными карасями другой барон. И вот тогда-то начинается охота с борзыми. Только при феодализме не было персональной папочки на каждого, которую придерживают до поры. А если и была, то иначе это называлось…

— Ну, нашу папочку пока из стола определенно не извлекли.

— Что-то меня это не особенно и радует, — сказал Данил. — Потому что хвосты уже в мясорубке… Еще пара таких наездов — и придется прикрывать байкальский филиал. Тамошний «Транспорт» уже накрылся. Сколько он давал процентов от общей прибыли?

— Не более пяти. Плюс процент другой черного нала. Пустяки конечно, филиал я сдал бы хоть сегодня, но это и означает что пираньи почуют кровь… Бог ты мой! — он затейливо выругался деревенскими словами. — Я ведь уже начинаю одному радоваться: что в нашей вотчине нас пока что не трогают… Это я-то… Понимаю, все от неизвестности, она всегда страшит, но дела-то поганые… Можешь просчитать его следующий ход или?

— Или, — сказал Данил.

— Ну так посмотри и послушай… — он прошел к видеодвоике. — Телевизор был включен, самого начала я не записал, но там и не было ничего интересного…

Данил пересел поближе.

— Вторая программа. Передача с милым названьицем «Тропою криминала». — Лалетин остановил пленку, включил магнитофон.

Импозантный субъект с седыми висками, в клетчатом костюме и красивом галстуке проникновенно вещал: